— Нет! — поспешно сказал Дилан. — Здесь пьяная оргия — все продолжают пить, есть и веселиться. Оставайся там и попытайся заснуть. Я позвоню тебе утром.

— Но как же Феликс и Саския?

— Оставь это мне и Флисс, — настаивал Дилан голосом, в котором звучало холодное недружелюбие. — Мы будем звонить отсюда ему домой. Все слишком пьяны, чтобы сесть за руль. Никто из нас понятия не имеет, куда могла направиться Саския.

— Она остановилась в квартире Сьюки, — пробормотала Фоби.

— У тебя есть номер телефона?

— В записной книжке — она наверху, в большой голубой спальне. Еще можно попробовать позвонить Портии.

— Хорошо, подожди секунду. — Он закрыл трубку рукой, чтобы передать ее слова неизвестному слушателю.

— Какого черта ты это сделала? — неожиданно вернулся к разговору Дилан. Он очень редко выходил из себя, и от этого его гнев казался еще более жгучим и яростным.

— Она сказала, что покончит с собой, если я этого не сделаю.

— Боже. Она сошла с ума, да?

— Она была совершенно серьезна.

— Сегодня произошло слишком много событий, но попытайся немного поспать. Я позвоню тебе утром.

Когда он повесил трубку, Фоби поднялась наверх к Джин, которая готовила ей постель.

— Саския пропала, — хрипло прошептала Фоби с порога.

Джин покачала головой и пожала плечами:

— Наверное, эта глупая девчонка придет сюда. С ней все будет в порядке, Фредди. Все будет хорошо.

Когда Джин ушла, в постель, Фоби начала мучительно воспроизводить в памяти события прошедшего вечера.

На следующее утро Дилан позвонил не с самыми хорошими новостями.

— Мы не нашли никого из них, — сказал он хриплым от усталости и похмелья голосом. — А тебе стоит заглянуть в воскресные газеты.

— О боже, — простонала Фоби.

— К восьми часам утра приехали два журналиста и вывели из себя Айена, подсматривая в окно за тем, как его тошнило в раковину на кухне. Пэдди только что вернулся с кипой свежих газет. Боюсь, там чертовски много грязи.

— Я переживу.

— Журналисты продолжают держаться поблизости. Они достаточно настойчивы, чтобы доставить тебе неудобства.

— Я войду через черный ход. — Она старалась не всхлипывать. — Боже, я так беспокоюсь за Феликса, Дилан.

— Возможно, тебе следовало подумать об этом прошлой ночью. Или до того, как ты согласилась принять участие в нелепой затее Саскии. — Он повесил трубку.

В Дайтоне царил хаос. Несколько человек проснулись и разгуливали по дому в футболках и нижнем белье, громко жалуясь на отсутствие таблеток «Алка Зельцер», кипяченой воды и полотенец. Большинство гостей оставалось в своих спальных мешках или в импровизированных постелях из одеял. Немногие спали в машинах. Повсюду валялись пластмассовые стаканчики, бумажные тарелки, пустые бутылки и объедки. Кухня была самым загрязненным участком дома и носила все следы пьяного дебоша. В комнате застоялся запах сигаретного дыма, пролитого вина и несвежей еды.

Дилан медленно бродил по холлу в одних трусах, держа в одной руке пластиковый пакет для мусора, а в другой — чашку чая. В волосах на груди запутались крошки хлеба. Когда он взглянул на Фоби, напряженное и сердитое выражение лица продержалось ровно две секунды, прежде чем уступить место жалости.

— Даже не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь, — уронив пакет, он неловко взъерошил рукой растрепанные волосы и обнял ее за плечи. — Ты выглядишь не просто жертвой дорожной аварии, ты выглядишь так, словно оказалась в середине бутерброда.