Жасмин смеется так сильно, что начинает фыркать. Затем ее голос срывается, и изо рта вырывается громкий, заливистый хохот, которого я не слышала уже четыре года. Ее глаза расширяются от смущения. Она закрывает рот руками.

– Ты голосишь как свинья, Джаззи! – Пейтон радостно кричит.

– Пьяная ослица. – Марго пихает Жасмин рукой.

Железные пальцы сжимают мое сердце. Я помню этот смех, со времен кафе мороженого «У Делии», когда нас выгнали за то, что мы били друг друга ложками от замороженного йогурта. А еще в седьмом классе, когда она уговорила меня окунуться в бассейн, а ее родители пришли домой пораньше, и мы судорожно натягивали одежду на купальники, все время истерически хохоча. Тогда ей было все равно, как звучит ее смех. Боль похожа на маленький взрыв в моей груди.

Я не хочу ее чувствовать. Я не разрешаю себе ее чувствовать. Я позволяю гневу стереть боль, позволяю ему прорваться сквозь меня и сжечь все остальное. Вместо того чтобы обойти их одеяло, я подхожу и пинаю изо всех сил. Песок летит во все стороны, осыпая Марго, Жасмин и Пейтон.

– Эй!

– Что за черт?

Они вскакивают на ноги, их напитки опрокидываются и проливаются на одеяло, пока они чистят свои бикини и вычесывают волосы руками.

– Ты психованная сука! – По бокам и сзади шорты Жасмин мокрые от опрокинутого пива.

– Кто то должен ее проучить, – тихо говорит Марго.

Адреналин бурлит в моих венах. Я готова закончить это, прямо здесь, прямо сейчас.

– Да? Потому что пока лучшее, что ты можешь сделать, это повторять одни и те же три оскорбления до тошноты. О о о, как страшно. Ты хочешь проучить меня? Давай, попробуй. Пойдем. Или ты слишком труслива, чтобы драться со мной?

Все смотрят на меня, но никто из них не делает шаг.

– Так я и думала. Вы все злобные, жалкие трусихи. Все до единой. Валите к чертовой матери.

– Идем, – говорит Лукас с напряжением в голосе.

– Не лезь, – бормочу я. – Сейчас иду.

– Ты никому не нравишься, – кричит Пейтон мне в спину, когда я ухожу.

Я поднимаю вверх оба средних пальца.

Большая часть толпы все еще сосредоточена на Илайе, Ксавьере и нескольких других, достаточно смелых, чтобы прыгнуть через костер. Никто больше не останавливает меня, пока я спускаюсь к кромке воды. Я вращаю свои кольца, мои пальцы дрожат. Я обычно не испытываю особых чувств во время конфликтов. Только после столкновения мои эмоции сплетаются в клубок в глубине души. Именно после этого я вспоминаю о том, что было раньше, когда были только я и Жасмин, и никто другой не имел значения. Каково это – иметь друга. Боль и одиночество сжимают мое сердце и не отпускают.

Я чувствую присутствие Лукаса рядом с собой.

– Пойдем. Давай пройдемся.

Я почти хочу извиниться перед ним. Но за что? Это моя жизнь. Я та девушка, которую все любят ненавидеть. Он скоро поймет, что нет смысла держаться рядом с такой, как я.

Мы идем вдоль берега. Ветерок, прохладный вдали от костра, ласкает мою кожу, развевает волосы. Волны накатывают и разбиваются, белая пена не достает до моих кроссовок. Вода бурлит и плещется, пенится и шумит. Это как река, только намного больше, грандиознее, как будто озеро может поглотить все это, заставить исчезнуть. Давление внутри меня ослабевает. Мерзкий клубок гнева, ненависти и страха медленно разматывается. Пока.

– Думаю, мисс Пьер права, – произношу я наконец. – В каждом из нас есть частичка безумия. Если с нами что то случится, мы можем сойти с ума. Или, может быть, это происходит частично, только иногда. А может быть, некоторые из нас используют этот маленький кусочек безумия, когда необходимо сделать то, что требуется.

Лукас молчал минуту.

– Может быть, некоторые формы безумия могут научить нас чему то.