Мы огибаем угол дома и выходим в огромный внутренний дворик со встроенной кухней и грилем. Песчаная дорожка ведет вниз к большой дюне примерно в двухстах ярдах от пляжа. Костер мерцает, и я вижу шевелящиеся тела, черные очертания на фоне усеянных луной волн.

Мой желудок сжимается. Это плохая идея.

Лукас трогает меня за плечо.

Я вздрагиваю.

– Не трогай меня.

Он поднимает руки вверх.

– Никакого вреда, ничего плохого. Я не трону тебя, обещаю. Если только ты меня не попросишь.

Я помню ощущение его теплой ладони на моей руке. Мой пульс учащается. Я отворачиваю лицо, чтобы он не увидел, как покраснели мои щеки.

– Поверь мне, этого не случится.

– Хорошо. – Он пожимает плечами. – Готова идти?

Я почти уверена, что это девятый круг ада Данте. Но куда еще я пойду сегодня вечером?

– К черту. Пошли.

Мы спускаемся к пляжу, стараясь не поскользнуться на песке. Один раз мне пришлось схватить его за руку для равновесия. К счастью, он не делает никаких умных замечаний.

Костер около метра в поперечнике. Несколько ребят из футбольной команды подбрасывают в него поленья, сложенные рядом со столом с бочками. Из трех желтых бочонков разливают пиво и неизвестно, что еще. Гора красных пластиковых стаканчиков грозит опрокинуться и рассыпаться по песку. Есть черный маркер, чтобы написать свое имя на стаканчике. Под столом открытый холодильник набит бутылками с водой, холодным чаем, напитками «Монстр» и банками «Маунтин Дью». Справа на другом складном столике стоит пара беспроводных колонок, из которых доносится последняя песня Тейлор Свифт или Бейонсе.

Костер окружен кольцом ламп тики. Внутри кольца группы людей сидят на раскладных стульях или лежат на одеялах. Парни одеты в пляжные шорты и сандалии, а девушки – только в бикини и короткие шорты или короткие сарафаны. Они наверняка мерзнут.

– Кто пригласил тебя сюда? – Ксавьер сталкивается с нами, прежде чем мы успеваем войти в круг.

– Она моя гостья, – спокойно говорит Лукас.

Ксавьер тычет его в грудь.

– Я и тебя имел в виду, Башка Пепперони. Чем ты умываешься? Жареной курицей?

– Оставьте его в покое, – призывает Илай со своего места на одеяле у костра. – Он со мной. – Он массирует голые плечи Марго. Жасмин стоит рядом с ними, держа в каждой руке по стакану, и выглядит так, будто ее глазные яблоки вот вот выскочат от пристального взгляда.

– Как скажешь. – Ксавьер ухмыляется. Его зубы очень, очень белые. Все эти деньги бабушки и дедушки, чтобы заплатить за брекеты и отбеливание зубов. – Думаю, мы можем поиграть в «соедини точки» на твоем лице, когда нам станет скучно.

Лукас напрягается рядом со мной.

– Очень смешно.

Ксавьер косится на Лукаса, как будто видит его впервые. Он слегка покачивается на ногах.

– Почему ты выглядишь иначе, чем Илай? Разве вы не братья или типа того?

Лукас сжимает челюсть.

– Двоюродные братья. Его мама – аргентинка. Не то чтобы тебя это волновало.

– Мне не все равно, чувак. Правда. В смысле, я просто никогда не думал, что лицо азиатского парня может быть таким красным, понимаешь?

– Слушай, ты, придурок… – начинаю я.

Лукас прерывает меня.

– Я думаю, мы закончили. – Он говорит спокойно, но на его шее пульсирует вена, как будто это живое существо.

Ксавьер открывает рот, словно собираясь сказать что то еще, чего он точно, совершенно точно не должен делать. Нет, если только хочет сохранить эти блестящие зубы.

– Брось, чувак! – говорит Илай.

– Ксавьер! Иди сюда! – Найя певучим голосом обращается к нему, похлопывая по одеялу рядом с собой.