– Пока не знаю. Малыш не хочет нам показывать. Но все в порядке. Фрэнк заплатит за другой прием. Никаких желтых детских нарядов для этой крохи. Твой папа хочет сходить со мной отпраздновать. Только я не могу влезть в свое платье. Разве это не смешно? Купила платье в прошлом месяце на два размера больше, и теперь я слишком толстая, чтобы влезть в него. – Она снова смеется, высоким истерическим смехом, шлепая себя по голому бедру.

Я закрываю глаза. Почему я должна заботиться об этом ребенке, когда моя мать так явно пытается его уничтожить? Мне следует заткнуться и убежать в свою комнату, но я не могу. Мой желудок превратился в свернувшийся суп из ужаса, но я все еще не могу закрыть свой чертов рот.

– Кого волнует твое дурацкое платье? Ты хочешь, чтобы твой ребенок родился уродом? Ты хочешь его убить?

– Эй! – кричит Фрэнк, делая неуверенный шаг ко мне. Он трясет бутылкой, маленькие капли коричневой жидкости хлещут через верх и проливаются на пол. – Закрой свой рот или я закрою его за тебя! Не кричи на свою мать!

– Тогда ты ей скажи! Кто то же должен. – Я делаю только хуже. Не зря Аарон и Фрэнки уже скрылись в своей комнате. Первое правило в этом доме – знать, когда нужно исчезнуть. То, что он выкинет дальше, целиком моя вина, но желчь подкатывает к горлу. Я задыхаюсь. Я не могу молчать. – Ни один из вас не годится даже для воспитания собаки.

Смех мамы переходит в слезы. Она начинает всхлипывать.

– Не позволяй ей так со мной разговаривать, Фрэнк. Ты видишь, как грубо она со мной обращается? Это так ужасно, когда тебя нет. Ты оставляешь меня здесь совсем одну с этой умной маленькой шлюшкой.

Каждый мускул в моем теле напрягается. Я застыла на месте, вынужденная стоять и смотреть. Если я пошевелюсь, его взгляд может зацепиться за меня следующей.

– Заткнись! – Фрэнк набрасывается на ма. Его всклокоченные волосы взъерошены, глаза покраснели.

– Ты не любишь меня! – Ма хнычет. – Вот почему тебя всегда нет. Ты думаешь, что я толстая, да? Элли правильно говорила про тебя. Признайся, ты презираешь все, что я тебе дала. Все, чем пожертвовала!

– Закрой свою пасть! – Фрэнк трясет над ней бутылкой.

– Прости меня, прости. – Ее взгляд устремлен на Фрэнка, широкий и умоляющий. – Не делай мне больно… Я перестану. Я люблю тебя, милый, я больше не буду…

– Прости? Меня от тебя тошнит, тупая корова. – Фрэнк нависает над мамой. Ее руки дрожат и порхают по лицу, тушь для ресниц черными мазками ложится под глазами.

Мои вены заледенели. Я едва дышу. Сотня кирпичей давит на мою грудь, медленно расплющивая грудную клетку. Я должна выбраться отсюда. Они оба забыли обо мне, но это может быстро измениться. Фрэнк в настроении наводить ужас и унижать, а я уже увидела все, что мне нужно. Пока Фрэнки и Аарон остаются в своей комнате, они будут в безопасности. Забыты. Но я нет. Ненадолго.

Осторожно я выхожу из гостиной и направляюсь через кухню на выход. Мой локоть натыкается на мамину банку из под печенья в виде уродливого петуха, но я успеваю поймать ее до того, как она падает. Я замираю прислушиваясь. Но ничего не происходит. Тихонько закрываю входную дверь. Свет на крыльце все еще включен, с тех пор как я вернулась домой десять минут назад. Вокруг света жужжат насекомые. Солнце только что опустилось за линию деревьев через дорогу.

Обессиленно опускаюсь рядом с дверью. Я все еще слышу, как хнычет мама, но Фрэнк молчит. Его молчание – самое худшее. Именно тогда он наиболее опасен.

Я пытаюсь встать, но ноги отказывают. Я прижимаю их к груди и кладу голову на колени. Я не могу здесь оставаться. Но меня так трясет, что никак не могу сесть за руль. Кроме того, ключи от машины лежат внутри на кухонном столе. Я не могу туда вернуться.

Раздается писк моего телефона.