— Да так, — пожал плечами Игорь. — Просто интересно.

И уже молча наблюдал, как быстро наполняется мидиями полиэтиленовый пакет.

ГЛАВА 5

ДИМКИНЫ ОБИДЫ

— Ну что, наелся?

Димка кивнул. Выразительно похлопал себя по животу и вылез из-за стола.

— Сама-то поешь, — мама сочувственно посмотрела на хлопотавшую вокруг них Лену.

— Ну ты, мам, даешь, — весело отозвалась девочка. — Я же готовила. А значит, напробовалась.

Мама печально улыбнулась:

— По тебе не скажешь!

— Не всем же быть толстыми, — парировала Лена.

— Да ну, толстыми, — пропыхтел Димка, запихивая в карман шорт яблоко. — Дразнить будут…

— Молчи уж, горе мое, — мама притянула к себе упирающегося сына и невольно поморщилась.

— Больно, да, мам? — бросилась к ней дочь.

Наткнувшись на две пары встревоженных глаз, женщина через силу засмеялась:

— Да нет. С чего вы взяли? Совсем нет.

Она встала со стула и, стараясь держаться прямо, бодро сказала:

— Пойду поваляюсь после обеда, хорошо?

— Конечно, ма! — дружно отозвались дети, а когда мать вышла, грустно переглянулись.

— Спина болит, да? — вопросительно посмотрел на сестру Димка.

— Ничего, вот осенью маму пролечат последний разочек, и она у нас забегает.

— Ты и в прошлый раз говорила — последний! — проворчал мальчик.

— Прошлый — не считается, — отрезала Лена. — А в этот раз — совершенно новые лекарства. Самые-самые распоследние в медицине. Они точно помогут. Я уверена.

— Не врешь?

— Сказал! Когда это я тебе врала?

— Когда? — ехидно улыбнулся младший брат. — Напомнить?

— Ну?

— Еще нукаешь! — возмущенно воскликнул Димка и даже покраснел от негодования. — Вчера меня на Генеральские пляжи не взяла! Сказала: одна смотаешься. Так, мол, быстрее…

— И что?

— Даже Умку дома оставила!

— Да не тяни ты!

— Ага! Не тяни! Хочешь сказать, одна ездила? Да? Одна?!

Лена молча смотрела на покрасневшего братишку. Димка топнул ногой:

— А Петька Густелев сказал — ты с каким-то парнем туда моталась! Вот! Это с каким, а? Меня, значит, побоку, Умку — тоже, а какого-то там чужого парня…

— Мало ли, что твой Петька болтает, — поспешно перебила его Лена. — Он меня что, у подъезда караулил? Я, знаешь, во сколько из дома вышла?

— Знаю, не думай! Петька сказал — в семь утра.

— Да причем тут твой лопоухий Петька?!

— Не причем. И уши его не причем. Нечего наговаривать. Лопоухий! Всегда ты так. Как нечего сказать…

— Эй, ну кончай! Ну, не права. Нормальные у твоего Густелева уши. Только что твой Петька вечно языком треплет? И врет тоже вечно!

— Вовсе нет! Просто они вчера на рыбалку с отцом ездили, и он к семи утра уже в машине сидел. И все прекрасно видел!

— Ну и что? Подумаешь, видел…

— Нет, что за парень, а? Нас с Умкой, значит, не взяла, а какого-то чужого парня — пожалуйста…

— Завел по новой!

— И завел! Вот скажи, тогда отстану!

— Что сказать?

— Почему нас с Умкой дома оставила? На весь день!

— Он мне помогал!

От такой несправедливости шестилетний Димка побагровел.