– Ты пользуешься неслужебным положением. Любому другом милиционеру я бы поклялась, что обожала Лизу, но встречалась с ней только на работе и при свидетелях.

– Сочувствую любому другому милиционеру. Поль, но ведь это и тебе надо. Я тоже клянусь, что бухгалтерша, которую только ленивый уже не допросил, не запомнила той короткой семейной разборки. Понимаешь, детка, в ней тогда была масса

собственных переживаний. А для тебя все переживания посторонних – твои. Март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь это в тебе растет. Может, вырвем с корнем? Я посодействую.

– Ах, я тебя еще и благодарить должна?

– Не должна.

– Идет, рви, корчуй, Вик, муж Лизы как то потерпимее сказал: «Машину тебе помыли, заправили, она во дворе. Но если у вас загудон…» Она, чуть не плача: «Мы сегодня номер сдаем, какое там пьянство? По сто грамм сухого и по домам».

– И из за этих сведений ты переживала?

– Да. И из за того, что, сказав «а», приходится говорить «б». И выдавать Лизу в том, что тебе совершенно не пригодится в работе. Лиза не курила, при таком муже это немыслимо. А девочки в редакции дымят. И я с ними, случается. Вот они и трепанулись: «Пьет только водку, ничего другого не признает». Она хронически врала мужу, Вик.

– Ты видела ее пьющей?

– Никогда. В наших условиях на какой нибудь службе надо перед праздником приложиться, но у меня для этих целей другая редакция.

– Так никого не убили?

Я только головой помотала.

– Тогда оставь при себе. Вернемся в март, Поленька. Они собирались праздновать, ты вежливо спешила убраться…

– Да. И тут зазвонил телефон. Попросили Ольгу Павлову и предложили потрудиться. Вик, на труд я горазда, но ведь надо и об оплате договариваться. Я позвала Лизу, она бесится, если денежные вопросы не с ней обсуждают. То есть бесилась. Но она переключила разговор на свой аппарат. Смысл был таков: люди еще только собирались открываться, разливать в бутылки родниковую воду. Все у них было

готово – лицензия, сертификат качества, заключение санврачей. Они хотели заранее получить рекламу, чтобы в нужный момент публиковать ее в какой захочется газете. Но тогда им надо было со мной втихаря связаться. А они меня поставили в неудобное положение, позвонив в редакцию.

– Не объясняй. Вместо того чтобы принять предложение и получить деньги у них, тебе пришлось изображать патриотизм и делиться с газетой.

– Не совсем изображать, конечно, я уважаю правила игр, в которых участвую. Но их вариант сулил мне гораздо больший заработок. Лиза принялась уговаривать господ тиснуть рекламу у нас. Мне эта бодяга осточертела. Я сказала, что свяжусь с ними, подготовлю статью, отдам ее Лизе, и пусть сама возится. Она расцвела. Потом мы встретились…

– С кем именно?

– Должности я до сих пор не знаю. Он представился Алексеем, мне ничего другого для работы не требуется. Я записала все, что Алексей мечтал довести до читательского сведения, скроила по этим меркам рекламу и отнесла Лизе. Через две недели материал был напечатан. Лиза мне наплела, что пять раз переделывала, но это неправда, я по своему черновику сверяла.

– И как тебе глянулся этот Алексей?

– Я не смогу быть объективной, Вик.