Осенний бал Юношеской Торговой Палаты проходил в отеле «Шератон». Огромный зал с хрустальными люстрами был заполнен множеством банкетных столов, на каждом из которых красовались огромные букеты. Между столами было оставлено широкое пространство для танцев. В конце зала находилась сцена, на которой разместился оркестр.

Скотти быстро заметил, что они с Лорой тут чуть ли не единственные молодые люди. Придя чуть позже двух, они увидели, что зал уже почти полон, оркестр играет какую-то бодрую музыку, а официанты разносят на серебряных подносах всевозможные деликатесы.

Мама Скотти стояла неподвижно, словно скульптура, лишь изредка поправляя свои седеющие волосы. Она надела новое платье цвета шартрез, и оно оказалось самым ярким во всей зале. Скотти не одобрял крикливый стиль своей матери.

Родители Лоры оделись намного строже. Отец был в черном костюме с темным узким галстуком, а мать — в сером платье, чуть более темном, чем ее седеющие волосы. На плечах у нее красовалась синяя шаль.

Когда утром Лора показывала Скотти свое новое платье, она назвала его старомодным, но теперь выглядела в нем очень привлекательной.

И конечно, настроение у них у всех было безрадостным.

Мистер де Марко похоронил Пушистика у забора на заднем дворе. А кепку выбросили на помойку.

Они приехали в отель вместе, на «БМВ» мистера де Марко. Он старался всех подбодрить, рассказывая анекдоты, услышанные на работе. Но никто не мог забыть про убитого кота.

Войдя в бальный зал, они вымученно заулыбались. Взрослые поспешили приветствовать друзей, а Скотти и Лора с горя встали в очередь за пуншем.

Скотти и без того давно ожидал этого вечера со страхом. Он знал, что будет трудно и скучно постоянно улыбаться, пока незнакомые люди будут поздравлять их с Лорой, хлопать его по спине и говорить о том, какая они прекрасная пара и как все ими гордятся.

Но после всего случившегося было намного тяжелее, чем казалось заранее. Скотти вовсе не хотелось улыбаться этим людям и говорить о теплой зиме, о школе, о «Тиграх» и о сломанной руке.

Он знал, как именно она сломалась, и догадывался, как погиб бедный кот Лоры, и осознание собственной ответственности за все эти ужасные вещи приводило его в отчаяние.

Ему хотелось сорвать этот дурацкий пиджак вместе с душившим его галстуком и бросить их в урну. А потом кинуться бежать куда глаза глядят. Подальше от Лоры. Подальше от семьи де Марко, которая была так добра и внимательна к нему. Подальше от собственной матери. Подальше от Гленвью. Подальше от всего, что он знал.

И подальше от… Шеннен.

Бежать и бежать без оглядки…

— О чем ты думаешь? — спросила Лора, наполняя бокал темно-пурпурным пуншем и протягивая его ему.

— О том, как здорово ты смотришься в этом платье, — соврал он и отлил часть пунша обратно в огромный хрустальный сосуд.

— А я думаю о том, что твой пиджак по- прежнему напоминает конскую попону! — улыбнулась Лора.

Скотти засмеялся, и она снова улыбнулась. Они направились в уголок, подальше от танцплощадки, заполненной болтающими и смеющимися людьми, чтобы можно было спокойно выпить прекрасный сладкий пунш.

Но сегодня невозможно было никуда спрятаться.

— Дети! Дети! — прокричал возбужденный женский голос, и показалась миссис Бенендикт, президент Юношеской Торговой Палаты, организатор этого мероприятия. Она была высокой и тощей, словно жердь, и носила прямую юбку, подчеркивавшую ее худобу. На пальцах у нее красовалось пять огромных сверкающих перстней, а на шее — шесть золотых цепочек с драгоценными камнями, которые гремели на ходу. — Ох, мы так рады! — воскликнула миссис Бенендикт. — Вы просто великолепны.

Лора поблагодарила ее.