— Эта порода называется «Гаргантюа». Всего лишь два экземпляра во всем нашем Штате.

— И, наверное, большая умница?

— Я вам расскажу, сержант, он знает более двух десятков слов… — затараторила хозяйка, — … а когда кто-нибудь приходит в дом… — Фолби довольно взглянул на лейтенанта, на которого только что собирались писать прокурору, — … и никогда не начнет есть, пока, обращаясь по имени, я его специально не приглашу, — закончила очень довольная дама и подала им с лейтенантом на прощание руку. — Помогите, пожалуйста, отнести его в машину.

— С большим удовольствием, мэм.

Сержант поднял на руки кота. Тот, полуразбуженный встряской, закинул здоровенную лапу ему за шею и, присвистнув, уткнулся мордой между воротником и подбородком.

— Нежный какой, — брезгливо сторонясь от кошачьей морды, произнес Фолби.

— О, что вы, он ангел!

— Этот подлец мне всю шею обслюнявил! — вернувшись через минуту, сообщил сержант. — Тьфу, пакость.

— Да, сэр, — Терье выгнул в его сторону шею и, принюхавшись, участливо посоветовал: — Вы бы лучше обтерлись одеколоном.

В силу неординарных обстоятельств этим вечером и ночью почти все сотрудники были заняты на патрулировании города. Ничего, кроме усиленных нарядов, сейчас придумать нельзя, а своих сил для этого недостаточно. Гамильтон, поэтому, позвонил в столицу и, доложив обо всем, попросил прислать подмогу. Там, разумеется, забеспокоились и в ближайшие часы обещали.

Было уже поздно — около девяти, и Фрэнк поехал к будущему тестю, чтобы забрать Энн, которая согласилась отсидеться у отца, чтобы не быть одной в его доме.

Там его ждали к позднему ужину, и обстановка царила самая мирная. После двух-трех вопросов о здоровье Милдред все сели за стол и Тьюберг водрузил на него дорогую бутылку «Бордо» какого-то известного урожайного года.

— Расслабься, Фрэнк, отбрось дурные мысли! — оптимистично ободрил он. — Ты успешно решил полтора месяца назад более сложную задачу, теперь поймал в пустыне бандитов. Не сомневаюсь, что разберешься и со всем остальным. Отдохни, тебе все по плечу!

А Энн взглянула на него такими нежными и заботливыми глазами, что Фрэнк вдруг почувствовал, как с него сходит дневное напряжение, что хочется есть и хочется улыбнуться.

— Знаете, какая мне мысль пришла? — хитровато спросил мистер Тьюберг, когда Энн, в завершение ужина, принесла им чай. — Ты, дорогая, тоже послушай. В десяти милях от нашего городка ближе к столице на трассе есть мотель. Но, если ехать из столицы, там еще рано останавливаться, и немного поздно, если двигаться к ней. И я подумал, что если устроить мотель на этой окраинной улице Ли, точнее, на месте этого проклятого дома 16. Условия идеальные — рядом трасса, удобный съезд. Снести этот дом под ноль, вот и все. Положить бетон, поставить заправочную станцию и мотель. Этому вашему молодому полицейскому я приобрету взамен что-нибудь вполне приемлемое. А землю вокруг мне городская община отдаст недорого, потому что я создам около двадцати новых рабочих мест. Надо сказать, — добавил он, значительно поднимая брови, — доход у меня в этом году будет изрядный, а расширять торговлю уже некуда.

— Я мало что смыслю в бизнесе, — подумав, ответил Фрэнк, — но сама мысль о ликвидации этого злосчастного дома мне очень нравится.

— А мне кажется очень удачной именно бизнес-идея, папа, — поддержала Энн.