Изменить размер шрифта - +
Он почему-то не удивился присутствию тли в этом заброшенном кампусе. – А чего скотине больше всего надо? Жрать. Ну, жри, жри, дура».

Внутри все носило следы запустения, однако обстановка до сих пор относительно сохранилась.

Посередине помещения имелся свободный проход, а слева и справа находились огороженные стойла, каждое размером чуть больше той тли, что стояла и жевала траву. Деревянные дверцы для прохода в стойла заплесневели и постепенно осыпались трухой, но вид по-прежнему имели аккуратный: гладкие, ровные, чтобы не поцарапать и не занозить руки… несколько из них болтались на петлях и тихонько поскрипывали давно не смазанным металлом.

Деггубэрт неспешно прошелся по центральному проходу и осмотрел стойла. Ни в одном из них, устланном сеном и тщательно вычищенном, тлей не было – оставалась только та, что тупо жевала траву.

«Молоко, – подумал Смотритель. – У тлей вкусное и сытное молоко. Сладкое, говорят…»

Он направился к скотине и, не зная толком, как к ней следует обращаться, произнес первое, что пришло в голову: «Цып-цып-цып!». Так когда-то давно, когда Деггубэрт был еще совсем маленьким, мама приманивала птиц – редкостных, прекрасных созданий, раз в четыре времени опускавшихся небольшой стайкой близ их кампуса. Удивительно, но ей часто удавалось дождаться, пока птицы пройдут по полоске проса путь длиной в пару десятков шагов, после чего приманка срабатывала: птицы попадали в силок, и вечером семья лакомилась вкуснейшей похлебкой.

Тля же на «цып-цып-цып» отреагировала совсем не так, как того ожидал Деггубэрт. Тупая скотина продолжала жевать траву, поглядывая на человека ничего не выражающими глазками. Точно так же в родном кампусе тупо зыркал Клаус Недоумок, большой любитель огненной воды, после пары кружек опьяняющего напитка.

Смотритель подошел к тле ближе, и движение жвал резко прекратилось. Теперь скотина переминалась с одной пары лап на другую, словно ждала, что же двуногий предпримет дальше. Смотритель хотел было подойти к тле вплотную, чтобы связать ее и подоить, но скотина неожиданно резво метнулась в сторону, оставив на полу кучку желудочных выделений, в которую и угодил кайдами Деггубэрт.

Он поскользнулся и, не успев остановиться, пребольно стукнулся шлемом об угловую балку. Из глаз брызнули искры, он выругался и снова кинулся к тле, стоявшей теперь посреди прохода и все так же тупо взиравшей на человека.

«Совсем одичала скотина», – покачал головой Деггубэрт и, стараясь точно рассчитать движения, бросился вперед. Однако шестилапой снова удалось увильнуть и сделать резкий скачок в сторону, к противоположному стойлу. Деггубэрту показалось, что она при этом насмешливо хрюкнула. Впрочем, он не был в этом до конца уверен, поскольку из глаз вторично сыпанули искры: на этот раз Деггубэрт приложился головой об деревянную стену у двери в стойло.

Тогда смотритель, не сводя взгляда с тли, достал из походной сумки моток прочной веревки и завязал ее конец в петлю. Когда-то он видел, как ловят взбесившегося осла… Лишенные всякого глаза тли тоже смотрели прямо на Деггубэрта, и он снова опростоволосился: вместо того, чтобы упасть сверху на голову тли и затянуться вокруг шеи, веревка угодила на пол, а тварь опрометью бросилась прочь. Смотритель взревел от ярости и, отшвырнув от себя второй конец веревки, побежал к тле, крича что-то нечленораздельное, но весьма грозное.

Тля ополоумела скорее от этого полузвериного крика, чем от напора Деггубэрта. Она заметалась по проходу, теперь уже явственно то похрюкивая, то повизгивая, забегая за спину двуногого, и никак не хотела даваться в руки.

Но когда смотритель подогнал-таки подлую тварь к входной двери, ее участь решилась в одно мгновение: тля попыталась в который раз уклониться, вильнув между дверью и ногами охотника, но смотритель приоткрыл дверь. Тля, заметив свободное пространство, метнулась в щель, и Деггубэрт тут же с силой захлопнул дверь, оглушив скотину.

Быстрый переход