– У меня есть другая палка, – странник похлопал по рукояти висевшего у пояса меча бреггани. С сомнением поглядев на легкий клинок, сенар заявил:

– Можно убить человека. Такого зверя – нет!

– Нет, – со вздохом согласился Блейд. Он вспомнил огромные опалесцирующие глаза монстра. Наверняка тот был ночным хищником, но кто знает, какие мерзкие твари могли шататься по пустыне днем? Теперь весь арсенал его команды состоял из меча, лука с десятком стрел, ножа Вайалы и тяжелой палицы сенара. Пожалуй, признал Блейд, эта дубина букет полезней всего остального, если они наткнутся на крупного хищника. Сумеет ли только Нуг ее поднять? Если до заката они не найдут воду, им конец. Жажда становилась нестерпимой.

Путники в мрачном молчании тащились вдоль тянувшейся на юг бесконечной череды скал – бывшей стены или ряда домов, когда‑то стоявших около приморской магистрали. Блейд склонялся к последнему предположению; он заметил, что изредка из‑под голубоватой песчаной поверхности выступает сплавившийся камень. Вероятно, думал странник, город у моря был уничтожен одним мощным ударом; затем ветер погнал радиоактивное облако к северо‑западу, и ядовитая пыль саммар широкой полосой опустилась на степи и леса. Прошло время, и в тех местах возрос Хасрат, Лес Гигантов, зеленое чудо на рубеже равнин бреггани, таящее прохладные ручьи под сенью древесных крон… Но если с деревьями произошла такая поразительная мутация, рассуждал Блейд, пытаясь заглушить мысли о воде, то что случилось с людьми? Судя по всему, ничего хорошего; они не стали великанами, а превратились в волосатых дикарей.

– Идти быстро, – поторопил его Нуг, ускоряя шаги. – Вода! Нуг‑Ун чуять запах!

Блейд покачал головой, бросив встревоженный взгляд на Вайалу, которая едва переставляла ноги. Он тоже чуял этот запах, влажный йодистый аромат моря, доносившийся с востока. Путники миновали последнюю группу скал, и слева открылось пустынное побережье, а за ним – безбрежный синий океанский простор. Сенар восторженно вскрикнул:

– Вода!

– Соленая вода, – угрюмо скривился Блейд. – Ее нельзя пить, приятель.

– Вода, – с упрямством повторил Нуг. – Есть много соленой воды; может, есть немного сладкой?

Подумав, Блейд не стал спорить с этим умозаключением. Возможно, в прибрежной зоне сохранились ручьи, стекающие в море, или заболоченные участки земли, где можно было докопаться до воды. Сейчас он согласился бы глотать даже болотную грязь, если из нее удалось бы выжать хоть каплю влаги.

Они повернули к востоку и через полчаса очутились в сотне шагов от моря. Странник с разочарованием ковырнул носком сапога почву. Черный выгоревший шлак, сухой и бесплодный! Тут не росло ни мхов, ни лишайника, ни стелющихся колючих кустов, вторые изредка встречались в пустыне. Ничего! Лишь ветер вздымал черную легкую пыль, бросая ее в лица путникам, да жаркое солнце палило плечи.

Вайала споткнулась, и Блейд протянул руку, поддержав ее. Кожа девушки потемнела, чудные золотистые локоны свалялись от пота, сквозь прорехи туники просвечивало тело. Однако она не жаловалась. Она молчала и шла, и Блейд чувствовал, что юная бреггани будет идти до тех пор, пока в ней теплится хотя бы крохотная искра жизни. Надолго ли ее хватит?

Он посмотрел на море. Голубовато‑синяя гладь, в отличие от голубых и фиолетовых песков пустыни, казалась живой, изменчивой, ласково‑прохладной. Бескрайние воды уходили вдаль, к горизонту; мириады опушенных пеной волн катились оттуда мерной чередой, словно нескончаемый табун лошадей с седыми гривами; негромко рокотал прибой, пытаясь оживить мертвую землю, уговорить ее откликнуться хотя бы единым звуком, шепотом. Но земля, опаленная огнем из сосудов зла, молчала.

Блейд отвернулся от моря и протер запорошенные пылью глаза, припоминая, видел ли он когда‑нибудь такой же унылый ландшафт.