– Это как сказать! – усмехнулся Артист.

– Да, вот еще что... У кого из вас «мобила» жива?

При падении в воду мой сотовый телефон, конечно, замкнуло и он не фурычил – увы, некогда было в самолете заранее об этом подумать. Самым ушлым оказался, конечно, Артист. Его сотовый был в запаянном полиэтиленовом пакете, так что внутрь не проникло ни единой капельки. Я нажал на кнопку «ОК» – работает!

– Телефон заказчика давайте!

Муха протянул мне намокшую визитную карточку. Я отправил своих наверх.

– Идите, идите, у меня конфиденциальный разговор.

Подождал, когда все выйдут, набрал номер.

– Алло?

– Николай Викентьевич? Это вас Пастухов беспокоит. Вы меня не знаете, но скоро узнаете очень хорошо. Мало не покажется!

– Кто это? – По голосу не слышно было, чтобы человек испугался такого наглого заявления. – Какой Пастухов? Что вам нужно?

– Ваше задание выполнено. Ваша дочка у нас.

– А... Теперь все понял. Послушайте, Пастухов, что вы там такое устроили? Зачем было делать столько глупостей? Я предложил вашим людям очень хорошие деньги за работу, дал людей. Зачем же так себя дурно вести?

«Под дурачка косит, козел! Ну ничего, ты у нас еще докосишься!»

– Вы еще скажите, что это именно я виноват в том, что ваши люди оказались законченными подонками и пытались убить моих друзей!

– Кто, Гера? Убить ваших друзей? – искренне удивился Николай Викентьевич. – Я ничего об этом не знал. Впервые слышу! Это какой‑то бред! Он выполняет только мои приказы.

– Вот именно, он действовал по вашему приказу. Поэтому не надо строить из себя целку! Наша встреча неизбежна, и разговор будет крайне неприятным... для вас.

– Послушайте, Пастухов, давайте обо всем договоримся. Вы мне доставляете в целости и сохранности дочь, я поднимаю гонорар вдвое. Это очень хорошие деньги.

– Деньги за право умереть?

– Я накажу Геру за самоуправство и превышение полномочий. Пожалуйста, Сергей... Так вас, кажется, зовут? (Кажется, говоря со мной, этот подонок рылся в электронной записной книжке, выискивая все наши данные.)

– Так.

– Зачем усугублять? И так дело зашло слишком далеко! Насколько я знаю, вы не один на этом свете, подумайте о дочери, о жене...

Когда меня начинают шантажировать моими родными и близкими, я становлюсь бешеным. А когда я становлюсь бешеным – на моем пути лучше не попадаться! Надо же, эта тварь решила мне угрожать!

– Я уже подумал. Пятьсот – это мало, – сказал я, еле сдерживаясь. – То, что пришлось пережить моим друзьям, стоит намного дороже.

– Ну, хорошо, я подумаю. Мне можно поговорить с Ириной?

– Нет. – Я выключил трубку и направился к лестнице. Главное – держать противника в постоянном напряжении, и тогда он не выдержит, сломается.

Ребята с комфортом расположились в гостиной. С кухни доносилось шкворчание масла на горячей сковородке. Артист что‑то готовил – он всегда был неплохим кулинаром. Док уже обработал рану Боцмана и теперь осматривал плечо Ирины.

– Кто вам вынимал пулю? – спросил он.

– Женщина одна, с кордона.

– Очень профессионально!

– У нее мужа четыре раза ранили.

– А! – Док закончил обработку, начал перебинтовывать плечо.

– Ирина, – я сел напротив девушки, она стыдливо прикрылась рубахой. – Я созвонился с вашим отцом. Он хотел с вами поговорить, но я ему отказал...

– Он мне не отец.