Руки чесались дать маленькой нахалке подзатыльник. И за намерение украсть медальоны, и за побег, и за волнение за ее судьбу. Но Лизетта сдержалась. Расправа над лесной девчонкой подождет. Главное, с чародейкой разобраться. Видать, правда, настоящая…

* * *

— Ты чего, милок? Поднимайся скорее, — Аврелий потянул Гастона за руку, но столь резко, что сам чуть на пятую точно не плюхнулся.

Тот даже не заметил суетившегося лекаря. Переводил ошалевший взгляд с лиса на монаха. Они замерли в тревожном ожидании, удивившись, что «помощница» лекаря видит особенную зверушку. Но лис опомнился, издал звук, похожий на недружелюбное покашливание, и рванул на Гастона с намерениями явно недобрыми. Ловкий для преклонного возраста прыжок и…две серебристые тени столкнулись в воздухе. Столкнулись и мячиками разлетелись в стороны. Быстро вскочили и уставились друг на друга вовсе не по-лисьи. По-волчьи!

— Не трожь принца, старик! — потребовал Елисей, стоявший между хозяином и лисом монаха. — Мы с ним давно не дети малые. Быстро с тобой управимся.

— Принца? — выдохнул старый лис, с подозрением косясь на платок Гастона.

Пришлось его стащить и обнажить мужскую стрижку. А в висках стучало. Почему принц-то? Это особое звание в лисьей иерархии?

— Гейб? — спросил монах хрипло. — Это ты, Гейб?

Гастон насторожился. А это что за «зверь»?

Стоп! Гейб — уменьшительное имя от Габриэля, как Роми от Ромины!

Вот, черти лисиные! Неужто, под маской отец?!

— Вы — Габриэль Милтон? — спросил он, а сердце частило, будто вознамерилось пробить грудь и взлететь к потолку птицей.

Вместо ответа монах снял капюшон и маску. Гастон был готов к встрече с человеком из снов и всё же охнул, узнав знакомое лицо. Лицо, невероятно похожее на собственное. Только изрезанное глубокими морщинами и… изуродованное с правой стороны двумя длинными косыми шрамами. Старыми, без сомнения.

Вскрикнул и лекарь, который впервые увидел лицо «сообщника».

— Аврелий, сходи проветриться, — предложил ему Габриэль-старший. — У нас с твоей «помощницей» намечается личный разговор.

Лекарь нелепо поклонился и засеменил к выходу. Мол, чем дальше от чужих секретов, тем лучше. И безопаснее.

— Где же ты так долго пропадал, Гейб? Я уже почти отчаялся тебя дождаться.

— Дождаться? Меня? — Гастон поднялся с пола и обнаружил, что они с отцом одного роста. — Значит, ты знал, что я жив?

Накрыла обида. Не родители, а обыкновенные кукушки! Что мать, что отец.

— Кара не сказала, где тебя спрятала. Обещала раскрыть секрет позже, когда я остыну и перестану сопротивляться ее решению. Но Кара умерла во время родов, а я так и не узнал, где ты. Пытался искать, но тебе изменили имя. Я даже не был уверен, что ты в Алмании. Оставалась надежда на медальоны. Мой медальон — истины — не способен разыскивать «братьев». Но тот, что остался у тебя — власти — умеет это делать, особенно если управляет им настоящий владелец.

— Настоящий владелец? — переспросил Гастон, оставив при себе желание «осчастливить» отца, что мать жива и здорова. — Погоди! Медальон истины у тебя?

Габриэль-старший расстегнул ворот монашеского балахона и извлек цепочку с магической вещицей — последней из трех.

— Я разделил их. Один оставил себе, второй был у тебя, третий — у твоей сестры Дины. Хоть ей и предстояло вырасти чародейкой, она всё равно — Пенетьери.