— Ты еще пополнел на два пуда. Тебе надо бегать.

— Бегать?.. От кого? Куда? Если меня схватит за штаны Устинов, от него не убежишь.

— Кто такой Устинов?

— Ах, ты не знаешь! Это же новый прокурор у Путина. Ну, тот, который схватил Гусинского и отволок в Бутырку. Гусинский откупился. Дал много денег, и его отпустили. За деньги отпустят хоть кого. Ты бы лучше сказал мне комплимент, что похудел, стал моложе, а ты только и знаешь: толстый, толстый… Ты мне скажи: ты можешь дать своему Мише миллион или два, а лучше сто миллионов? Тебе это ничего не стоит. Я знаю. Я был у Романа, твоего банкира, — он тоже мой друг, и он сказал: Олег может все.

— Роман обещал мне молчать как рыба и хранить тайну вклада. Я приеду в Москву и намылю ему шею.

— Ничего не надо мылить. Роман молчит, а если кое–что сказал мне, то его можно понять. Мы так устроены: друг другу помогаем. Вы, русские, один другого топите, а мы помогаем. Вас много, вас никто не жалеет, вы и себя не жалеете, а если нас мало и кругом антисемиты, то как же мы должны поступать?.. Нет, нет — ты ничего не говори Роману. Так будет лучше — и для тебя и для меня.

Кахарский стал понемногу приходить в себя, осторожно опустил на диван свою многопудовую тушу и остановил взгляд на стоявшей возле Каратаева Катерине. И, не спуская с нее глаз, спросил:

— Это твоя жена или как?

— Или как! — ответила Катерина. — А вам и это надо знать? Вы лучше предъявите документы и скажите, кто вам дал наш адрес, как вы сюда попали?

— Документы?.. Вам?.. Зачем?..

— Я майор российской милиции. Предъявите документы.

— Майор?.. В таком халатике?..

И — к Олегу:

— Скажи ты мне, пожалуйста: что здесь происходит? Я схожу с вертолета, у меня отбили там все кишки, а она спрашивает документы. Так разве поступают культурные люди?..

Каратаев взял Катерину за руку, тихо и ласково проговорил:

— Это мой приятель. Я с ним разберусь сам.

И к Михаилу:

— Как вы тут очутились? Мы должны знать.

Кахарский всплеснул руками:

— Олег! Ты такой же дурной, как был в Америке. Если к тебе прилетел Миша, то это хорошо. Мне дал вертолет самый страшный олигарх России Сеня Беленький. Там возле вертолета его задержал какой–то ваш генерал из органов и качает права. Но скажи ты этому генералу: можно ли качать права, если это Сеня Беленький?..

— Но как узнал наш адрес этот твой самый страшный олигарх?

— Ах, Олег! Но что же может остановить Сеню, если он захотел?.. Да ему стоит свистнуть… У него деньги! А к тому же он — Сеня Беленький. У нас везде свои люди. А если это было бы не так — ты бы убежал из Америки?.. Ты бы сидел там за решеткой и считал на своем компьютере то, что надо американцам. Но ты попросил меня, и я все сделал. Здесь тоже — попросишь меня, а я Сеню Беленького и ты получишь все, что хочешь. Он может сделать и такое, что сам ваш новый президент, который тоже недавно был подполковником, будет стоять в дверях и никого к тебе не пускать. А Жириновского посадят на цепь у калитки, и он будет лаять. Он же тоже наш человек. А мы что скажем своему человеку, то он и будет делать. Дисциплина! У вас она только в армии, а у нас — везде.

— Но чего от меня нужно твоему Сене Беленькому?

— А ты не знаешь?.. О, байрам ол! Знаешь ты, да только притворяешься.

Михаил потянул за рукав Каратаева, посадил его на диван, а на Катюшу замахал рукой:

— А ты иди подальше, иди, я буду секрет говорить.

И на ухо Олегу зашептал:

— Сто миллионов! Всего сто миллионов.