— Слышу, слышу. Раскудахтался. Эти ваши грузины разболтали, что и не грузин вы никакой, а чечен из приграничного с Грузией района. Там вы их язык узнали и теперь выдаете себя за грузина.

Автандил поднял голову над подушкой, страшно вращал глазами:

— Я — чечен, да? Ты, дэвка, с ума спятил! Исчо кому не скажи. Чечен!.. Чечен живет в горах. Шакалы они — не люди. А я полковник русской милиции. Да?.. Тэбе не надо об этом говорить. Ты знаешь, какой я человек? Такой чечен бывает?..

— Ладно, ладно. Лежите. Вам нельзя волноваться.

Катя спокойно подошла к аптечке, достала вату, бинты, спирт и какие–то пузырьки. Действовала она быстро, уверенно, словно фронтовая сестра. Промыла рану, перебинтовала и дала выпить лекарство; то была львиная доза снотворного, после которого минут через десять Автандил погрузился в царство, где не было тревог и человек испытывает блаженство небытия.

Пришел подполковник, и майор попросила его снова поставить у дверей кабинета часового — на этот раз одного. Самого же пригласила в кабинет Артура. Здесь она тоже потушила свет и зашторила окна. Несколько пачек долларовых банкнот отдала подполковнику, одну пачку — Артуру. Ему сказала:

— Возьмите мою машину, поезжайте домой. Когда потребуетесь — позову.

Протянула ему мобильный телефон.

— Это вам мой подарок.

Позвонила в гараж, попросила подогнать к подъезду ее автомобиль. На официальном бланке написала доверенность на вождение.

При выезде из Москвы Артура остановили два автоинспектора, долго проверяли документы. Выписанную майором доверенность на машину понесли в стеклянную будку и там долго держали, а когда вернулись, инспектор спросил:

— Вы какой национальности?

— Русский.

Инспектор пристально посмотрел Артуру в глаза. И взгляд его говорил: «Врешь ведь». Артур спокойно выдерживал эту экзекуцию и так же спокойно, и даже с оттенком удовольствия, спросил:

— Почему это вас интересует?

— А потому что, если вы кавказец, вынуждены будем звонить, наводить справки.

— Почему вынуждены?

— А потому и вынуждены! — закипал раздражением автоинспектор. — Сейчас среди кавказцев появилось много охотников обзавестись удостоверениями — вот такими, как у вас.

Артур продолжал:

— Так то же кавказцы, а я‑то при чем?

Автоинспектор вернул документы, отступил на шаг и взял под козырек:

— Извините, товарищ лейтенант! Такова наша служба.

Артур тронул автомобиль. С чувством удовлетворения и какого–то еще неосознанного, но приятного воодушевления, думал: «Не знаю, сколько она дала мне денег, но, кажется, я скоро куплю собственную машину».

Его еще тревожила та легкость, с какой валились на него деньги, но Катя и подполковнику ссудила пачки долларов, и себе взяла, — верилось, что они поставлены в такие условия, что иначе и быть не могло, что пройдет немного времени и он поймет природу таких поступков Катерины. Где–то в глубине его души теплилась вера в непогрешимость такой девушки, какой была Екатерина, — он даже на мгновение не мог подумать о неблаговидности ее поступков.

Есть люди, которым мы верим сразу, с первой встречи, и готовы убеждать других в их непогрешимости. Таким человеком была для Артура Катя. И эта вера в ее святость и непорочность точно заря взошла над ним и освещала розовым светом все вокруг. Он еще не мог признаться себе, что в его сердце залетела искра большого чувства, называемого любовью; не мог потому, что уже любил девушку, и хотя у них не было еще объяснений, но он верил, что чувства их взаимны, что само небо создало их друг для друга. Девушкой этой была Таня Морева.