— А у вас в России, как в Америке, почти все дела незаконные. По крайней мере, финансовые. Капитализм же! А это, как я успел заметить, кто кого объегорит. Вот и мы с вами… будем объегоривать. Для начала объегорим вот ее — Екатерину Михайловну. Она хотя и майор милиции, а жить–то и ей надо. Для начала мы ей квартирку подбросим — она и будет служить. Нам служить, а не государству. Вам хорошую зарплату положил — тоже будете служить. Государство–то вам мизер дает. Сорок долларов! Да такие деньги в Америке мусорщик за четыре часа работы получает. А вы институт кончили, а деньги на жизнь вам не дают. Денежки ваши в карман олигархам плывут. А вы смотрите на них и ушами хлопаете. Президент сунул в Бутырку одного олигарха, а вы повторяете вместе с Кисельманом из телевидения: свободу слова нарушают! Вместо того, чтобы взять чугунную трубу да пойти крушить всех разорителей России, а вы их сторону берете. Да уж русские ли вы люди? Я бы на месте березовских и этих бы жалких денег вам не платил.

Екатерине эта тирада и совсем не понравилась, но она решила не задирать странного парня, о котором Старрок в минуту задумчивости обронил такую фразу: а этот субъект, что летит к нам из Америки, может стать, а может, и уже стал первым человеком на планете. При мысли об этом по спине Екатерины бежали холодные и колючие мурашки. По природе впечатлительная, обожающая книги о необыкновенных людях, она легко подпадала под обаяние сильных личностей, легко верила рассказам о подвигах, обо всем, что выходило за пределы нормального и даже реального. Она пыталась представить себя на месте вчера еще бородатого, а ныне такого чистого, гладкого и румяного молодого человека и приходила к выводу: она бы тоже вела себя именно так.

Мысль о том, что Олег к ней равнодушен, не ценит и не замечает ее женских достоинств, огорчала ее. Автандил и Старрок используют ее как главную ударную силу — а тут: смотрит на нее, как на белую стену. Но, думая об этом, она верила, что Олег под натиском ее обаяния дрогнет и, конечно же, будет у ее ног. Вот тогда он уж не станет скоморошничать. А пока… Видно, человек он такой. А кроме того — деньги. Огромные, фантастические деньги! Сам же он признался в том, что денег у него много, — даже больше, чем у иных олигархов.

Глядя на нее, и адвокат молчал. Сумма новой зарплаты оглушила нежданной радостью. Где–то он читал, что пятьсот долларов получает новый президент России. И у него такая зарплата! Тут есть отчего потерять голову.

Олег подошел к окну, набрал номер телефона.

— Григорий Иванович?.. Как наши дела?.. У вас все готово? Посылайте Сергея к тому месту, где мы с вами встречались. Уже готовы к выезду? Отлично! Через пару часов я буду на месте наших свиданий.

И обратился к адвокату:

— Ну, старина, нагнал я на вас страху? Я такой, со мной непросто. В одном могу заверить: вы не будете делать ничего, выходящего за рамки закона. Вас это устраивает?.. Ну, и отлично. А теперь скажите: вы далеко отсюда живете?

— В нашем городе нет дальних расстояний. Если идти пешком, потребуется пятнадцать минут. Мы живем в старом деревянном домике; он нам достался еще от прапрадедушки.

— Это интересно! Приглашайте нас в гости.

— Буду рад. Пойдемте!

И вот они открывают ветхую калитку и входят на усадьбу, где растут яблони, вишни, кусты крыжовника и смородины. За домом, куда прошел Олег, большой огород и на клубничных грядках копается женщина. Олег подошел к ней и низко, по старинному русскому обычаю, поклонился. И четко, громким голосом назвал себя:

— Олег Гаврилович Каратаев, приехал к вам из Америки.

Женщина смутилась и в первую минуту не знала, что ответить. Потом сказала:

— Американец, а так хорошо говорите по–русски.

Олег рассмеялся:

— В Америке есть поселки и даже целые города, где только и слышишь русскую речь.