Я рассказываю ему о своих планах, и он смеется. «Я знаю чего ты хочешь, grilla»,  – говорит он и, подхватив меня, подбрасывает так высоко, что я задеваю пятками солнце.

Прибытие в аэропорт «Скай‑Харбор», наверное, похоже на высадку на Марсе: всюду, сколько хватает взгляда, простирается кроваво‑красная пустыня и остроконечные горы. Едва выйдя из стеклянных дверей, я попадаю в густой жаркий столб воздуха. Мне непонятно, как такое место и Нью‑Гэмпшир могут относиться к одной стране.

В телефоне меня уже ожидает сообщение от Эрика. Весь недлинный текст – это адрес. Его поручитель от штата – старый однокашник с юридического факультета, и какая‑то подруга двоюродной сестры его секретарши (не ручаюсь за точность связи, но вроде того) разрешила нам остановиться в ее квартире, пока она перевозит вещи к своему парню.

Я забираю не в меру игривую Грету, беру напрокат машину («На какой срок она вам понадобится?» – спрашивает клерк, но я только молча смотрю невидящим взглядом) и гружу наши вещи на заднее сиденье и в багажник, где уже водружена складная собачья клетка. Рутинные телодвижения липший раз напоминают мне о том, скольких ответов я еще не знаю. Какие здесь есть продуктовые магазины? Как добраться до этого дома на Лос‑Бразос‑стрит? Когда я снова смогу увидеть отца? Лямка рюкзака соскальзывает Софи на локоть, ладонь ее сжимает тугой узел собачьего поводка. Она беспечно следует за мной, подпрыгивая на каждом шагу; она безгранично доверяет мне.

Все дети доверяют своим родителям.

И я, должно быть, тоже доверяла.

По дороге, указанной Эйвис, мы проезжаем больше магазинов и супермаркетов, чем набралось бы во всем штате Нью‑Гэмпшир. Здесь, кажется, найдется поставщик для любого товара: суши, мотоскутеры, бронзовые скульптуры, керамика с вашими собственными рисунками, – чего только душа ни пожелает. Я теряюсь, и растерянность эта приносит мне облегчение. В Аризоне я и не должна ничего узнавать, Аризона для меня – заграница. В отличие от Векстона, здесь я имею полное право просыпаться поутру и не понимать, кто я и где нахожусь.

Адрес, который дал мне Эрик, в Месе, и это, надо полагать, ошибка, потому что на Лос‑Бразос расположен лишь трейлерный парк. И если вы представляете себе аккуратные ряды симпатичных домиков на колесах с маленькими садиками и приветливыми окошками, то глубоко заблуждаетесь. Этот трейлерный парк напоминает огромную свалку. Пыльная парковка кольцом замыкает в себе пятьдесят ненумерованных фургонов, каждый из которых являет новую степень запустения и упадка. Софи пинает спинку моего сиденья.

– Мамочка, нам придется жить в автобусе?

Мы проносимся мимо входа, у которого стоит закутанная в плащ старуха – и это несмотря на адскую жару. За забором не видно ни души. Каково же приходится людям, запертым в металлических коробках, когда на улице температура зашкаливает за сто градусов?

Остановимся в отеле, решаю я, но тут же вспоминаю, что нам не хватит денег. Эрик говорил, что счет может идти даже не на недели, а на месяцы.

У некоторых домов возле крыльца растут кактусы. В фундаменты других вплавлены бронзовые орнаменты. Порог переступает молодая девушка, и я тотчас опускаю стекло.

– Извините! – окликаю ее я. – Я ищу… – Я заглядываю в сообщение от Эрика.

– No habla ingles.

Она поспешно прячется в трейлере и опускает шторы, чтобы мы не смогли заглянуть внутрь.

Я могла бы поехать к Эрику, но он не сказал, где остановится. Я не успела опомниться, как уже объехала по кругу трейлерный парк и вернулась на главную дорогу. Старушка по‑прежнему стоит там. Она улыбается мне. У нее морщинистая, как кленовая кора, кожа индианки; ее коротко стриженные седые волосы завязаны красным платком на макушке.