|
Но вот он заметил человека, который внимательно его разглядывал. - И вы здесь?! - воскликнул Александр. - Я самый, мастер Сэм Смит. Очень рад вас видеть. - Как вы сказали? - Мастер Сэм Смит... - Вы ошибаетесь, приятель. Не в отношении моей личности, но в отношении моего имени... - Как, разве это не вы нашли меня, когда я лежал без сознания в овраге? Вы вернули меня к жизни и еще подарили мне прекрасный алмаз. - Что ж, если вам угодно вспомнить об этом маленьком подарке и о небольшой услуге, какую всякий порядочный человек оказал бы вам на моем месте, я возражать не буду. Но, по крайней мере, пощадите мою скромность. - Да ведь это была не первая наша встреча. - Вы меня удивляете... - Вспомните хорошенько! Вы даже сделали у меня маленький заем. - Заем? - О, я ничего по требую у такого джентльмена, как вы. Возможно также, что вы и забыли: вам приходится иметь дела со многими... Эти последние слова вызвали у некоторых взрыв смеха, но Александра охватил гнев, кровь ударила ему в голову. - Послушайте, любезный, - резко сказал он, - я не имею обыкновения брать взаймы и не люблю подобных шуток... - Но позвольте, мастер Сэм Смит... - Еще раз, и в последний, говорю вам, что вы ошибаетесь. Вы упорно называете меня чьим-то чужим именем. Мне надоело. Это имя английское, а я француз и зовусь Александр Шони. - Врешь, мошенник! - прорычал из глубины палатки чей-то грубый голос. - И даже не пытайся обманывать этих почтенных джентльменов. Мы знаем все твои клички. Может быть, ты и выдаешь себя за француза, когда тебе надо, но судья Линч все равно разделается с тобой как с вором и убийцей! Ты меня слышишь, Сэм Смит? Александр остолбенел. Но ненадолго. Он быстро овладел собой. И вот он яростно закричал, вскочил, как тигр, растолкал оторопевших зрителей, пробился туда, откуда раздался голос, и оказался лицом к лицу с двумя гигантами, сидевшими за столиком в углу. У обоих лица были покрыты шрамами и рубцами, оба были вооружены до зубов, оба являлись воплощением самой грубой силы. Тот, который произнес приведенные выше слова, видимо, более привык объезжать диких жеребцов или править фургоном, чем говорить связно. Чтобы обрести дар речи, он предварительно выпил целую бутылку кап-бренди. Одного глаза у него не было. Место, где когда-то был глаз, пересекал безобразный рубец, отчего мышцы вздулись на лбу и на щеке и беспрерывно дергались. Это усиливало впечатление свирепости. У его товарища через всю голову проходил рубец, который делил шевелюру на две почти равные части, как пробор. Сразу было видно, что это след хорошего сабельного удара. Гигант тоже пил как лошадь и подкреплял каждое слово своего собутыльника одобрительными кивками. Никто не смог бы сказать, откуда появились эти двое и как они вошли, - кроме, пожалуй, хозяина, который тайком впустил их через черный ход, в задней части палатки. - Эге! - негромко сказал один из гостей, увидев их. |
