|
Это был человек среднего роста. Он был оборван, на лице его лежали следы недавно перенесенных испытаний. Незнакомец сел на один из многих освободившихся стульев, поставил локти на залитый вином стол, обхватил голову руками и застыл в неподвижности, точно пригвожденный к месту усталостью или болезнью. Однако начало дуэли сопровождалось таким шумом, что его появления никто и не заметил. Американец Дик принял несколько капель нашатыря, и это его протрезвило. Теперь он твердо занял позицию, осмотрел свой револьвер и ждал сигнала. А на другом конце стоял бесстрашный француз с навахой в руке. Воцарилась тишина, было слышно, как прерывисто дышат несколько наиболее впечатлительных зрителей. - Угодно вам начать? - холодно сказал француз, кладя свой длинный нож плашмя на ладонь, острием в сторону локтя. - All right! [Хорошо! (англ.)] - ответил американец. Секунданты быстро отошли в сторону. Один из них, соблюдая правильные интервалы, хлопнул в ладоши три раза. Дик поднял револьвер и выстрелил. Мгновенно послышался грохот, звон и треск битой посуды и веселый смех француза. - Вы взяли выше на целый фут, мастер Дик! - сказал он насмешливо. - Ваша пуля попала в бутылки. Со всех сторон послышались возгласы "браво" и "тише". Дик глубоко вздохнул, тщательно прицелился и нажал собачку второй раз. Он побледнел, когда увидел сквозь рассеявшийся дым, что его противник стоит на месте и смеется пуще прежнего. - Да этак вы все перебьете... Кроме моей головы, конечно. Вот вы уже наколотили долларов на двадцать, не считая моей шляпы, в которой вы сделали дырочку. Но это не важно! Одной дыркой больше, одной меньше - какое это имеет значение? Но берегитесь, теперь вам остается всего один выстрел. А моя наваха остра, как иголка. Человек, который сидел за столом, обхватив голову руками, вздрогнул, услышав этот издевательский голос. Американец был бледен, как полотно, но жилы на его бычьей шее вздулись и стали похожи на веревки. Он крепко выругался, выплюнул весь свой жевательный табак и два раза сильно топнул ногой. Сделав последнее и энергичное усилие, чтобы взять себя в руки, он быстро опустил револьвер, снова медленно взвел его, выискивая точку прицела снизу вверх. Все это он делал с медлительностью, которая должна была обеспечить меткость выстрела и одновременно усилить тревогу противника. Рука на секунду застыла, затем курок стал опускаться, и прогремел выстрел. Француз зарычал, сделал резкое движение и упал, и многие решили даже, что он смертельно ранен; затем сверкнула молния и послышался резкий свист. Глухой рев, точно идущий из глотки медведя, вырвался у американца. Вскинув руками, он грохнулся наземь, обливаясь кровью, и забился в судорогах. Наваха, пущенная недрогнувшей рукой его противника, попала в горло, рассекла кадык и прошла насквозь. Победитель этого свирепого поединка встал и с гордостью дал всем осмотреть царапину, которую у него на голове оставила пуля американца. |
