Когда мы вернулись в фирму, было уже почти десять часов.

Парадный ход заперли, и мы прошли через запасной. Вахтер сказал, что все разошлись, остался только заведующий плановым отделом. Он ждет нас в приемной. Голова у меня трещала, шишка, кажется, давила на мозги, но я был в страшном возбуждении. Мне не давала покоя одна мысль.

– А‑а, прибыли… – шеф глянул на нас сквозь клубы табачного дыма. – Ну, как твоя шишка? Смазал йодом?

Я молча нагнул голову. Пусть полюбуется: шишка у меня была величиной с детский кулак, и у водителя, которого я привел в качестве свидетеля, не меньше.

– Ну и ну! – нахмурился шеф. – Чем это они вас?

– «Черный Джек», – объяснил я. – Знаете, такой небольшой кожаный мешок с песком и свинцовой дробью. Да что говорить – чистая работа. Сразу видно – профессионалы.

– Чего же мы сидим? Почему не заявляем в полицию? – шофер, кажется, начал злиться. – Ведь это же самый настоящий бандитизм.

– Тут есть кое‑какие обстоятельства… Потому и не заявляем, – шеф скорчил недовольную мину. – Но ты молодец, не растерялся, запомнил номер. Может быть, по номеру удастся найти машину, а там и личность преступников установим. Если только машина их собственная, не угнанная…

– Мы это немедленно проверим, – я глянул на шофера.

– Ничего не получится, час поздний, в Управлении транспорта сейчас уже никого нет. Придется отложить до завтра, – покачал головой мой шеф.

– А я все‑таки попробую, – сказал шофер. – Сдается мне, я где‑то уже видел этот номер. Если повезет и я свяжусь с нашими ребятами, мы это мигом установим.

Шеф на секунду задумался. Потом кивнул.

– Ну что ж, давай действуй. Попробуй по прямому телефону из вахтерской или еще откуда‑нибудь.

Когда водитель вышел, шеф поднял на меня встревоженные глаза.

– Что было на заседании? – спросил я. – Про похищение что говорили?

– А я пока никому не сказал, – он понизил голос. – Когда ты позвонил, заседание уже кончалось. Директор‑распорядитель предложил законсервировать это дело, пока мы не выясним, что можно выудить из Гоэмона. И еще он собирался доложить об этом президенту.

– Заседание было бурным?

– Да нет, не особенно. Один только директор по планированию, Асивара, категорически высказался против. Утверждал, что Гоэмон жулик и аферист.

Я выпил холодного чаю, стоявшего перед шефом.

– Это все мелочи, – я поперхнулся и закашлялся. – Главное – что на заседании был шпион.

– Ну да… ну да… – он сложил на груди руки. – Потому‑то я ничего и не сказал. Понимаешь, это прозвучало бы нелепо – среди членов совета дирекции, заведующих отделами и вышколенных инженеров – и вдруг шпион!..

– Но что ж получается? – сказал я, впадая в отчаяние. – Значит, не только этот секрет, но и все прочие секретные сведения постоянно кем‑то и кому‑то передаются. По‑моему, этого достаточно, чтобы немедленно доложить обо всем президенту.

– Ты говорил, что догадываешься, кто у нас шпионит, – шеф пристально посмотрел мне в глаза, – так кто же это?

Внутри у меня что‑то дрогнуло. Если я даже прав в своей догадке, можно ли обвинять человека без конкретных доказательств? Слишком высокий пост он занимает…

А тут еще в памяти всплыли кошмарные сцены из романов о промышленном шпионаже – иногда от нечего делать я просматривал эту макулатуру.