— Мне очень жаль, дядя Чарльз. — Кэти нервно откашлялась. — Она уволится, как вы думаете?

Чарльз ничего не ответил; вместо этого он обрушил на нее обличительную проповедь по поводу недопустимости ношения геологического молотка среди людей, которые понятия не имеют, зачем он нужен.

— То, что ты решила взять его с собой сегодня утром, для меня совершенно непостижимо, — продолжал он все тем же язвительным тоном, — нигде поблизости нет ни каменоломен, ни открытых месторождений, чтобы ты могла воспользоваться ими… — Он замолчал, его глаза проницательно сузились. — Ты больше не на вересковых полях, запомни это. Здесь каждая стена, каждое поле, каждый клочок земли кому-нибудь принадлежит!

— То же самое было и на вересковых полях, но там никто не оспаривал моего права гулять по ним.

— Где ты была сегодня утром?

— Я прошлась по полям.

— Ты не имела на это права, ты вторгалась в чужие владения.

— Я этого не понимаю, — запротестовала Кэти. — Поль говорил, что земля принадлежит всем и что по ней можно свободно передвигаться туда, куда ты пожелаешь.

Вздох отчаяния вырвался у Чарльза.

— Оригинальные идеи твоего отца здесь никто не разделяет, — кратко проинформировал он ее. — Ты не можешь прогуливаться по обработанным полям. — Он бросил на нее прямой и многозначительный взгляд. — Я не намерен выслушивать жалобы в твой адрес, Кэти. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

— Нет никакого вреда, если я пересеку чье-нибудь поле, — упрямо повторила девушка, с вызовом вскидывая голову. — Я никогда не привыкну ходить только по тротуарам. Никогда!

Чарльз надменно нахмурился, в глазах блеснула угроза.

— Ты будешь делать то, что я скажу тебе, — очень мягко проговорил он. — Среди многих других вещей, с которыми ты должна примириться, будет признание моего авторитета. Я вчера уже предупреждал тебя, что не смирюсь с неповиновением. Пока ты остаешься под моим попечительством, ты должна подчиняться мне.

Последние слова испугали ее, отбив всякую охоту продолжать дальнейший спор.

— Вы хотите сказать, что если я не буду подчиняться вашей воле, то вы отошлете меня прочь?

— Я не угрожаю тебе, — коротко ответил он. — И я вовсе не желаю, чтобы ты «подчинялась моей воле», как ты выразилась.

— Неужели я никогда не смогу делать то, что хочу?

— Разумеется, можешь, коль скоро твои желания не расходятся с общепринятыми нормами.

Кэти глубоко вздохнула, расстроенно глядя на Чарльза.

— Я не думаю, что когда-нибудь привыкну ко всем этим ограничениям.

— Не торопи события, — довольно мягко заметил он. — Это будет трудно, но ты попытаешься, дитя мое, угодить мне.

На ее лице скользнула тень улыбки. Она хотела угодить ему, но почему-то опасалась, что принесет ему дополнительные хлопоты.

Ее страхи только окрепли, когда она увидела лицо Купера, который, постучав, вошел в комнату, с опаской оглядывая Кэти.

— Вы звали меня, сэр?

— У меня сложилось мнение, что ты хочешь уйти из-за того, что моя племянница что-то сказала тебе вчера вечером.

— Ну, мистер Блайт, я вовсе не хочу уходить, у меня такая хорошая квартира и отличная работа, но она… мисс Кэти, сэр, она так странно себя ведет.

— Что именно случилось вчера вечером? Элис сказала мне, что тебя обеспокоили окаменелости, которые собирает мисс Кэти.

— Она сказала, что это были морские змеи и…

— Морские животные, мистер Купер, — нервно поправила Кэти.