Кэти решила, что ее хотят сбить с толку, и помотала головой, приводя мысли в порядок. Она ненавидела смутный образ кого-то, кого винила и в несчастьях своего отца, и в своих собственных, но… Чарльза-то она любила. Сначала как своего благодетеля, потом как?.. Она продолжала смотреть на него, изучая выражение лица и не находя в нем прежней мягкости. Он стал таким суровым, холодным и далеким; не было в нем и следа раскаяния или стыда. Он лишь сердился на то, что Кэти обнаружила его тайну; и его совершенно не беспокоило, что она чувствовала при этом. Девушка вспомнила его таким, каким он был в воскресенье, когда так жестоко обвинял ее в том, что она не перестает причинять ему хлопоты с самого первого дня своего появления в его доме. Тогда он, казалось, совершенно забыл о том, что взял ее к себе, преследуя лишь свои цели.

— Ты тот человек, который вызвал смерть… — Слова застряли у нее в горле, но она не стала спрашивать себя, отчего ей так трудно закончить это предложение. — Ты разбил его сердце своими угрозами.

— Я никогда не угрожал ему. Он должен был уйти, я дал ему на это время. — Он замолчал, заметив ее презрительный взгляд. — Я не собираюсь оправдываться, как ты думаешь! Мне это не нужно! Водный комитет выдал приказ очистить долину, а не я! — Он сердито пожал плечами. — Твой отец все равно бы умер…

— Почему он должен был умереть? У него было отличное здоровье! — Он снова был у нее перед глазами, примостившийся на уступе скалы, бронзовый от загара, жизнерадостный. — Поль был ненамного старше тебя, но его жизнь была так резко прервана… — Кэти снова не смогла продолжить, и Чарльз резко прервал ее, потребовав прекратить нести полную чепуху.

— У твоего отца не могло быть прекрасного здоровья, иначе он бы не умер. Ты уже не ребенок, и пора тебе примириться с неизбежностью его смерти! Ты была поглощена иррациональной ненавистью к кому-то, кого даже не знала, и если раньше — в момент смерти твоего отца — этому и было какое-то оправдание, то теперь его нет! — Он замолчал, заметив холодный металлический блеск ее глаз, который вытеснил такой привычный ему теплый и нежный свет. — Я ни в коей мере не несу ответственности за то, что случилось, и я не позволю тебе обвинять меня в смерти твоего отца!

Кэти ничего не говорила, так как голова просто раскалывалась от боли. К тому же она чувствовала еле слышный голос разума, который твердил ей, что она все еще находится под опекой Чарльза. Она была больна, находилась в его доме, от него зависело все, даже та еда, которую она ела. Вздрогнув от осознания этой зависимости, она подумала, что бы сказал Поль, если бы узнал, что его дочь находится в таком положении. Она постаралась припомнить его отношение к «Большому Боссу» и, как ни странно, не смогла вспомнить ни одного дурного слова в его адрес. Но разумеется, Поль всегда так благодушно относился ко всем людям.

Но она, она никогда не сможет простить его, как не сможет забыть все то дурное, что он совершил. Кэти на мгновение вспомнила то чувство нежной любви, которое испытывала к нему, и нестерпимая боль пронзила сердце… ведь в глубине ее души таилась крохотная надежда, что когда-нибудь он ответит на ее любовь.

— Я постараюсь найти работу как можно скорее, — сказала она внезапно дрогнувшим голосом, — и тогда я уйду.

— В этом нет нужды… — Весь его гнев пропал; он порывисто протянул руки, почти умоляющим жестом.

Она отступила назад, расстояние между ними увеличилось, и его руки невольно опустились. Последовало долгое молчание, затем он мягко проговорил:

— Если ты уйдешь от меня, Кэти, а ты ведь собираешься это сделать, то все равно вернешься ко мне…

— Вернусь к тебе? — Ее глаза потемнели от негодования и презрения.