|
Моя дочь! Выглядела она роскошно — взрослой и в то же время юной. Впервые в жизни надев туфли на шпильках, она ступала с грацией новорожденного жеребенка, чьи ноги еще слишком длинны для тела и потому неустойчивы. На ее губах играла смущенная улыбка, воплощение юности. Она еще даже не старшеклассница, а я уже предлагаю ей примерить свадебное платье. — Да просто так, Марина. Разве ты сама не хотела побывать в этом салоне? — Ну ладно. — Она воспряла духом. — А потом пройдемся по магазинам. — Конечно. Я не сказала ей, о чем тогда думала: что она сейчас стоит на пороге. И может стать кем захочет. И что я не увижу, какой она станет женщиной. Я не буду на ее выпускном балу, не услышу ее выпускного концерта. И наверное, не познакомлюсь с мальчиком, который будет сопровождать ее на выпускной бал. Я не стала говорить ей, как сильно мне этого хочется. Сходить к Кляйнфелду. Увидеть, как дочь выходит из примерочной, вся в белом шелке, и словно перенестись с ней вместе лет на десять в будущее, когда она, волнуясь, будет примерять свадебное платье — миг, который я уже не разделю с ней. Никаких ожиданий, приказала я себе. Не заставляй жизнь Марины вращаться вокруг твоей. В Нью-Йорке, мысленно пообещала, мы будем вести себя по обстоятельствам. Марина примерит столько платьев, сколько захочет, даже если это будет означать ноль. Я ни о чем не стану ее просить. Ничего не буду ожидать. Не буду заставлять дочь делать то, что она сама не захочет. Давным-давно, когда мне поставили диагноз, я поняла, что силой ничего не добьешься. Так что включай свой дзен, Сьюзен. И будь что будет. Мы не будем покупать платье. Кто-то из журналистов написал потом, что мы с Мариной ездили в Нью-Йорк за свадебным платьем. Этот автор, он, наверное, был мужчиной! Да какая женщина, если она в здравом уме, будет покупать свадебное платье по крайней мере на десять лет раньше срока! Ни одна мать не станет навязывать дочери свой выбор. Моды-то меняются. И времена тоже. Я просто хотела создать еще одно воспоминание. Хотела представить мою красавицу-дочь в день ее свадьбы. Хотя бы мельком увидеть женщину, которой она станет. Может быть, я заплачу. Матери ведь плачут, правда? Но я знала, что и смеяться я тоже буду. Ведь я буду с моей Мариной. И буду представлять ее счастливой. Вот какое воспоминание я хотела создать. Когда моя единственная дочь вспомнит обо мне в день своей свадьбы — а я надеюсь, что она вспомнит, — я хочу, чтобы ей вспомнилась моя улыбка в магазине Кляйнфелда и то, как я скажу: «Ты у меня красавица». — Ты такая душка, мам, — сказала Марина, возвращая меня в реальность. — Мы обязательно пойдем в «Кляйнфелдс». И она убрала прядку волос, выбившуюся из моего хвоста, мне за ухо. Сама я уже не могу это сделать, даже если волосы щекочут нос. Она обхватила меня одной рукой в тинейджерском полуобъятии. |
