– Миссис Холлингсворт куда то подевалась.

– Симона? Откуда вы знаете? – Бренда вдруг принялась оглядываться по сторонам, судорожно вертя головой, словно птица, выискивающая крошки хлеба.

К изумлению обоих родителей, дочь встала со стула, подошла к раковине и повернула кран с горячей водой. Бренда никогда не мыла за собой посуду, вообще никак не помогала по дому. От нее этого и не ждали. По негласному уговору считалось, что сумма, которую дочь дает на хозяйство («содержание», как называла это Айрис), не только покрывает расходы на ее питание, но и освобождает от всех домашних хлопот. Исключение составляла уборка комнаты дочери, куда никто попасть не мог, поскольку Бренда всегда держала ее на замке.

– Оставь, детка! Я сама все вымою.

– Ничего страшного.

– Надень хотя бы перчатки.

– Ну и что… – Бренда сунула руки в радужную пену и загрохотала посудой, после чего попыталась изменить форму вопроса: – Кто вам сказал?

– Вообще то никто, – произнесла Айрис. Они с мужем обменялись взглядами, и миссис Брокли овладело беспокойство. Лицо дочери сделалось белым как полотно, на скулах обозначились два красных пятна. Она с такой энергией швыряла тарелки и вилки, что вода стала выплескиваться через край раковины.

– Просто твой папа сделал такой вывод.

– «Сделал вывод»?

– Ну да.

– Послушай, Бренда, – с неодобрением начал мистер Брокли, глядя на неестественно застывшую спину и яростно двигавшиеся локти Бренды, – может, ты перестанешь грохотать?

– Это не мешает мне слышать.

– Сегодня утром была репетиция у звонарей. Мелодию, кстати, выбрали довольно необычную. Но Симона на репетицию не явилась. Я сделал этот вывод потому, что как раз находился в палисаднике и не видел, чтобы она возвращалась.

– А потом викарий…

– Не перебивай, Айрис!

– Извини, дорогой.

– Так вот, вскоре после этого появился преподобный Брим. Я резонно заключил, что он пришел осведомиться о причине ее отсутствия на репетиции. Он невероятно долго стучал в дверь. И это бы еще ничего, но, когда ему наконец открыли, пробыл он внутри недолго. А затем…

– Вот это то и есть самое интересное, – вставила Айрис.

– Затем Алан выглянул из задней двери и – можешь себе представить? – стал звать кота!

– Что тут странного? Если Симоны нет дома, кому еще его звать? – Бренда закрыла кран и принялась с особым усердием вытирать руки полотенцем. – По моему, вы делаете из мухи слона.

Редж и Айрис разочарованно переглянулись. Бывало, совсем уж мелкая мушка вырастала у них до размеров какого никакого слона, и Бренда сама с удовольствием принимала в этом живое участие. Сейчас же она резко отбросила полотенце, щелкнула языком, подзывая собачонку, и вышла. Вне себя от счастья, но благоразумно удерживаясь от лая. Шона выскочила из корзинки и припустила следом за хозяйкой. Звякнул колокольчик на собачьем ошейнике, когда пристегнули поводок, хлопнула входная дверь, и недоумевающие родители остались одни.

Оба тут же выскочили из кухни, припали к окну гостиной, глядя вслед удалявшейся парочке. Шона пританцовывала, подпрыгивала и самозабвенно напрягала голосовые связки. Бренда шла мелкими, размеренными шагами. Будто в нерешительности, парочка приостановилась у дома Холлингсвортов и затем свернула в переулок Святого Чеда.

Супруги вернулись на кухню. Айрис подняла кухонное полотенце с миленькой картинкой средневекового уэльского замка Поуис, взяла лиловую прищепку и прицепила полотенце рядом со своими резиновыми перчатками для мытья посуды.

– Что это нынче на нее нашло? – спросил муж.