Как ни странно, но мысль о возвращении в Натчез посещала только Бет и больше никого. Как-то само собой без особых разговоров было решено, что она пробудет в Сан-Антонио столько, сколько надо. Но сколько «надо», никто или не знал, или не хотел знать. Ее стали считать, хотела она того или нет, членом семьи Сантана.

Наиболее логичным предположением о том, что Бет не вернется в Натчез, было соображение Себастиана. После рассказа Рафаэля о более чем четырехлетней связи с Бет, Себастиан считал, что теперь, после смерти ее мужа, Рафаэль просто обязан заняться ее будущим. А разве было лучшее на земле место для этих целей, чем Сан-Антонио?

У Себастиана до сих пор щемило сердце, когда он вспоминал о связи между Бет и Рафаэлем. Но время лечит, и Себастиан все определеннее не связывал свои планы на будущее с Бет Риджвей.

Дон Мигуэль не занимался никакими логическими рассуждениями, похожими на мысли Себастиана. Он просто хотел, чтобы Бет вышла замуж за его сына. Кстати, как он практично рассуждал, она была очень милым созданием, а помимо всего прочего еще и богатой вдовой, отец которой — английский лорд. К тому же дон Мигуэль имел основания подозревать, что его сын неравнодушен к Бет — ведь еще никогда и никому Рафаэль не предлагал остановиться под крышей своего дома, даже членам семьи.

Бет овдовела всего неделю назад, но в Техасе, где со смертью сталкивались часто, на этот счет светских предрассудков не существовало — жизнь должна продолжаться. Тем не менее дон Мигуэль и донья Маделина считали, что должно пройти несколько месяцев, прежде чем женщина, потеряв мужа, может выйти замуж за другого.

А Рафаэль? В его мыслях женитьба стояла на самом дальнем плане, если мысль об этом вообще возникала в его голове. Он набирал отряд и готовился к поездке в Энчантресс.

Дону Мигуэлю это не нравилось, и он задал сыну вопрос:

— Ну, а что тебе дель Чиело мало? Ответ был достоин Рафаэля:

— Ну при чем тут Чиело? Чиело принадлежит Сантанам, а Энчантресс будет моим!

Себастиан, который слышал разговор, спросил по дороге в салон, куда они направились выпить виски и немного развлечься:

— Послушай, неужели Энчантресс так много значит для тебя?

Рафаэль ответил так, что они поняли друг друга, хотя посторонним вряд ли что-либо стало ясно:

— Энчантресс дает мне возможность стать свободным от Чиело!

Они сели за удобный столик и собирались насладиться покоем и беседой, когда Себастиан заметил за одним из соседних столиков Лоренцо. Рафаэль так прокомментировал его присутствие:

— Лоренцо, как змея, всегда появляется, когда его ждешь меньше всего.

Себастиан присвистнул, услышав эти слова. — Послушай, вы что, действительно так враждуете? Я думал, что Лоренцо преувеличивал, когда сказал мне в Чиело той ночью, что должен исчезнуть до твоего появления.

Рафаэль метнул острый взгляд и уточнил:

— Какую ночь в Чиело ты имеешь в виду?

— Ну тогда, когда я прибыл с Риджвеями. Это что, так важно?

Рафаэль сделал было вид, что эта тема его больше не интересует, но не удержался, чтобы не уточнить:

— А ты не заметил, не проявил ли Лоренцо особое внимание к чарам миссис Риджвей?

Себастиану не понравилась интонация, с какой был задан вопрос. И прежде чем ответить, он тщательно обдумал свои слова:

— Нет, я ничего особенного не заметил, кроме, пожалуй, того, что он несимпатичен Бет. Она старалась избегать его компании и не общаться с ним.

Рафаэль мрачно улыбнулся:

— Но это-то понятно!

На молодом лице Себастиана проявилось волнение, и он попробовал выяснить у Рафаэля:

— Я не хотел бы выглядеть нахальным, но мне кажется, что ты знаешь что-то такое о Бет и Лоренцо, чего не знаю я.