— Говори, и покончим с этим.

— Сначала посмотри на это, — тихо попросил он, вынимая из-за пазухи красные шелковые перчатки, вышитые шмелями и желтыми лютиками.

Заред против воли взяла у него перчатки. И если не решилась померить их в присутствии торговца, то сейчас натянула шелк на маленькую ручку. Они были прекрасны: мягкие и яркие и переливались на солнце.

— В жизни не видела ничего более прекрасного, — прошептала она.

— Прекраснее, чем эти? — улыбнулся он, вытаскивая другую пару. — Или эти?

Заред брала пару за парой, но перчатки все не кончались, и она наконец рассмеялась:

— Откуда столько? Ты их украл?

— Заплатил золотую монету Говардов, — бросил он, наблюдая за ней.

На лицо Заред словно набежала черная туча.

— Возьми. Они твои.

— Повторяю, я не беру милостыню.

— Но если земли Говардов принадлежат Перегринам, может, и золото на самом деле тоже часть их наследства? Так что ты приобрела перчатки на свои деньги.

Заред задумалась. Он что, смеется над ней? Но в его словах есть доля правды. Земли Говардов действительно принадлежали семье Перегринов.

Она шевельнула рукой и уловила божественный аромат очередной пары перчаток. Тоскливое желание охватило ее.

Заред так хотелось иметь нечто прекрасное, женственное вроде этих перчаток. И она просто мечтала подарить что-то Лайане и ее дамам. Они часто взирали на Заред с жалостью, зная, что девочку учат владеть оружием, а не вести хозяйство. Если Заред привезет им такие чудесные подарки, может, они впервые посмотрят на нее с уважением?

Тирл понял ход ее мыслей, и его так и подмывало засмеяться. Несмотря на мальчишечью одежду и короткую стрижку, она была истинной женщиной.

— Какие тебе больше всего нравятся?

— Я… не знаю, — пробормотала Заред. На самом верху лежала пара из белой кожи, вышитая черными и желтыми бабочками.

— Может, оставишь себе все? Для твоей невестки мы присмотрим другой подарок.

— О нет, одной достаточно. Я все равно не могу их носить.

— Не мо… О, понимаю. Что же ты сделаешь со своей парой?

— Спрячу. Я… у меня есть тайник. Камень в стене, который легко вынимается. Буду надевать их, когда останусь одна.

Тирл нахмурился, снедаемый угрызениями совести. Его брат виновен в том, что эта девушка вынуждена прятать женские перчатки от чужих глаз! Несчастная одержимость Оливера Перегринами портит жизнь беднягам.

И в этот момент его осенило. Наверное, позже, на турнире, у него появится возможность дать ей то, о чем она мечтала!

Он провел пальцем по чумазой щеке.

— Я хотел бы посмотреть, как ты их носишь.

Ей следовало бы плюнуть ему в лицо. Но она этого не сделала. Возможно, воображение сыграло с ней плохую шутку, но он выглядел куда лучше, чем при первой встрече. Она считала, что у него крохотные, как пуговки, глазки. Но оказалось, что глаза у него большие и красивые.

— Мне… мне пора возвращаться, — пролепетала Заред едва слышно.

— Да, — кивнул он. Его рука соскользнула со щеки на плечо, но и там не задержалась: Тирл отступил. — Давай перчатки мне. Если ты их сунешь за пазуху, все сразу поймут, что ты так усердно скрывала.

Она не сразу сообразила, что Тирл говорит о ее груди, а когда поняла, густо покраснела и поспешно наклонила голову, чтобы он ничего не заметил. Но когда нашла в себе силы взглянуть на него, он ответил знакомой, вечно бесившей ее улыбкой.

— Позволь пройти, Говард, — прошипела она.

— Разумеется, миледи, — выдохнул он и низко поклонился.