Они сегодня напились вместе… по крайней мере Северн притворился, что пьян. Он надеялся выведать у Смита кое-какие секреты: например, почему тот, так хорошо разбиравшийся в оружии, не выходит на ристалище, и где Лайана его нашла. Но Северн ничего не узнал. Смит умел ловко уклоняться от вопросов и ничего не сказал о себе.

Увидев, как сестра выскользнула вслед за ним, Северн немного успокоился. Он был рад, что Смиту понравилась Заред и у сестры появился защитник. Вспомнить хотя бы, как он прикрыл ее от взбесившейся лошади.

Он снова улегся и заснул.

А Заред продолжала следить за Тирлом. Он старался не выходить на лунный свет: очевидно, не хотел, чтобы его видели. И шагал каким-то кружным путем.

Наконец он подошел к калитке в каменной ограде замка Маршаллов и исчез внутри. Заред не смогла пойти за ним из страха быть замеченной, поэтому не сразу нашла дерево, возвышавшееся над оградой. Пришлось взбираться медленно, чтобы никто ничего не услышал. Когда же она смогла видеть происходящее в саду, рот ее сам собой открылся.

Говард обнял леди Энн, после чего стал ее кружить так, что юбки красивого платья вздулись колоколом. Когда она задохнулась, он звонко расцеловал ее в обе щеки.

Больше Заред ничего не хотела видеть и сползла с дерева.

Шагая к шатру, она никак не могла собраться с мыслями. Наконец-то понятна причина вмешательства Говарда в жизнь Перегринов. Он хотел воспрепятствовать Северну жениться на богатой наследнице Маршалла! Хотел увериться, что Перегрины никогда не будут иметь достаточно денег, чтобы взять крепость Говардов.

Она вернулась к себе, но не заснула. Лежала, напряженная и скованная, в ожидании Говарда, вернувшегося только через час. Задремала она только на рассвете.

Утром случилось вот что: начались странные шутки над Северном, и Говард куда-то исчез.

Северн проспал и, когда увидел, что Заред еще не проснулась, а другой топчан пуст, разозлился на сестру, заявив, что та чем-то оскорбила Смита. Оказалось, что ему позарез нужны советы последнего относительно того, как сражаться на ристалище, и теперь он был уверен, что именно из-за каких-то неосторожных слов сестры тот оскорбился и ушел.

Заред даже не могла защищаться: слишком много тайн хранила она от брата, чтобы теперь открыть все. Единственным утешением было ее намерение рассказать Северну все, как только они окажутся дома. Может, тогда у брата хватит совести извиниться перед ней за все несправедливые обвинения.

Но пока что оставалось стиснуть кулаки и повторять, что она понятия не имеет, куда подевался Смит.

Только когда они оказались на ристалище, начались шутки. Северн хотел надеть шлем и обнаружил, что он полон грязи, а когда ринулся на противника, копье сломалось еще до того, как коснулось его. Кто-то выпустил из улья рой пчел, и пока зеваки отгоняли назойливых насекомых, большая часть приземлилась на Северне, так как оказалось, что его доспехи вымазаны медом. Когда же Заред развернула знамя Севернов, вместо белого сокола на красном поле все увидели холст, на котором сатир преследовал молоденькую нимфу, причем сатир удивительно походил на Северна!

И с каждым разом толпа смеялась все громче, пока к полудню веселье не достигло апогея: при виде Перегрина зрители умирали от хохота.

Заред глянула на трибуны и увидела, как леди Энн и ее отец, смеясь, показывают пальцами на ристалище. Хорошо еще, что король уехал накануне, но и он, несомненно, услышит, каким дураком выглядел рыцарь из рода Перегринов!

Северн велел одному из своих людей неустанно сторожить доспехи, чтобы не случилось настоящей беды. Заред пришлось просить взаймы копья у других рыцарей: все копья Северна оказались аккуратно подпилены. Колбренд прислал злорадствующего оруженосца с охапкой копий, и Заред вынудила себя поблагодарить мальчишку.

Северн воспринимал все это спокойно: ни слова не сказал, пока Заред смывала грязь с его лица и шлема.