-  Ах, любезный, Денис Александрович, - ответила я, медленно спускаясь по короткой каретной лесенке, - я никогда себе не прощу, если не проявлю христианское милосердие и не утешу нашего страдальца!

    -  Голубушка! - прослезился штабс-ротмистр. - Вы воистину благородная женщина!

    -  Пойдем, покажешь мне дорогу, - попросила я кудлатого отрока и с высоко поднятой головой пошла навстречу опасности.

    Отставной военный лекарь жил в изрядном, дворянской постройки, доме, прячущемся за высоким купеческим забором. Не успели мы войти в калитку, как мне под ноги с лаем бросилась мелкая собачонка. Мальчишка ловко пнул ее ногой, и она с визгом убежала куда-то за дом. Мы прошли пустой двор с кучками свежего конского навоза и поднялись на высокое крыльцо.

    -  Когда я выросту, буду, как дедушка, офицером, - сообщил мне по пути провожатый, - и заведу себе настоящую псарню!

    Я молча кивнула. В тот момент мне было не до детей и собак.

    -  Проходите сюда, - пригласил мальчик, а сам, искоса на меня глянув, подумал, что я красивая тетка, жаль только, очень старая.

    Мы прошли скромно обставленную залу, и подошли к одной из четырех выходивших в нее дверей. Мальчик ее открыл, пропустил меня вперед, а сам остался за порогом.

    -  Дедушка, я привел, как вы наказали, красивую даму, - чинно сказал внук лекаря и притворил за мной дверь.

    Я огляделась. Комната была большая, в два окна. «Одр печали» или попросту кровать стояла возле стены. На ней, поверх одеяла, лежал все еще одетый Татищев, а возле него на стуле сидел грузный старик-лекарь.

    -  А вот и наша красавица, - сказал он, рассматривая меня смеющимися глазами. - Как видите, живая и здоровая! Вы тут пока посекретничайте, а я отлучусь по неотложным делам.

    Не успел доктор выйти из комнаты, как Иван Николаевич вскочил со своего одра и бросился ко мне. Я едва успела выставить вперед руки, чтобы он не задушил меня в объятиях.

    -  Полно, полно, что вы, Иван Николаевич, делаете, отпустите меня, бога ради, сюда в любую минуту могут войти, - увещевала я его, подталкивая назад к постели. - Все думают, что вы опасно больны.

    -  Я все слышал, - криво улыбнулся флигель-адъютант, - странные люди, с чего они решили, что у меня холера!

    -  Напротив, это нам на руку, вы останетесь здесь, проживете несколько дней, и никто не посмеет вас ни в чем обвинить!

    -  Боюсь, что не все так просто. Доктор все сразу понял. Он хочет за молчание пятьдесят рублей и еще столько же за постой. Мне кажется это просто грабеж на большой дороге!

    -  Так в чем же дело? У вас что, нет таких денег?

    -  Есть, но как-то не хочется платить неизвестно за что, - скривился Татищев, - Отдать сто рублей только за то, чтобы пожить в такой дыре!

    -  Тогда скажите, что уже выздоровели и поедемте дальше. Попадите под гнев императора, опозорьте меня, - предложила я, выразительно посмотрев на его несвежие панталоны.

    -  Ах, это простая случайность, такой конфуз приключился со мной впервые в жизни и исключительно от избытка чувств. Как только я представляю, как вы с кинжалом в руке подкрадываетесь к полицейскому, заносите над ним руку, со мной происходит… Да вот, сами взгляните, - указал он рукой на свои панталоны, - происходит непонятно что!

    Конечно, никуда я смотреть не стала и специально отвела от него взгляд.