(1877)

Рыбак

Неслась волна, росла волна,

Рыбак над ней сидел,

С душой, холодною до дна,

На уду он глядел.

И как сидит он, как он ждет,

Разверзлась вдруг волна,

И поднялась из шума вод

Вся влажная жена.

Она поет, она зовет:

«Зачем народ ты мой

Людским умом и злом людским

Манишь в смертельный зной?

Ах, если б знал, как рыбкам весть

Отрадно жизнь на дне,

Ты сам спустился бы, как есть,

И был здоров вдвойне.

Иль солнце красное с луной

Над морем не встают

И лики их, дыша волной,

Не вдвое краше тут?

Иль не влечет небес тайник,

Блеск голубой красы,

Не манит собственный твой лик

К нам, в вечный мир росы?»

Шумит волна, катит волна

К ногам из берегов,

И стала в нем душа полна,

Как бы под страстный зов.

Она поет, она зовет, –

Знать, час его настал:

Влекла ль она, склонялся ль он, –

Но с той поры пропал.

(6 сентября 1885)

Зимняя поездка на Гарц

С коршуном сходно,

Что, на тяжелых утренних тучах

Тихим крылом почивая,

Ищет добычи, пари,

Песня моя.

Ибо бог

Каждому путь его

Предначертал,

Коим счастливец

К радостной цели

Быстро бежит;

Тот же, чье сердце

Сжато несчастьем,

Тщетно противится

Тесным пределам

Кованой нити,

Что всё ж горькие ножницы

Только однажды прервут.

В чаще суровой

Прячется дикий зверь,

И с воробьями

Давно богачи

В топи свои опустились.

За колесницей легко

Следовать пышной Фортуны,

Как безмятежным придворным

По дороге исправленной

Вслед за въездом владыки.

Но кто там в стороне?

Путь его тонет в кустах,

Сзади его

Ветви смыкаются вновь,

Снова трава восстает,

Пустыня его поглощает.

Кто ж уврачует того,

Ядом кому стал бальзам,

Кто из избытка любви

Выпил ненависть к ближним?

Презренный, став презирающим,

Тайно достоинство он

Только изводит свое

В самолюбивом стремленьи.

Коль на псалтири твоей

Есть, отец милосердья,

Звук, его уху доступный,

Сердце его утоли!

Взор раскрой отуманенный

На миллионы ключей

Рядом с томящимся жаждой

Тут же в пустыне.