В тот поток как много слез, Церера,

Ты о Персефоне пролила,

А с того холма вотще Цитера

Друга нежного звала.

К порожденным от Девкалиона

Нисходил весь сонм небесный сам:

Посох взяв, пришел твой сын, Латона,

К Пирриным прекрасным дочерям.

Между смертным, богом и героем

Сам Эрот союзы закреплял,

Смертный рядом с богом и героем

В Аматунте умолял.

Строгий чин с печальным воздержаньем

Были чужды жертвеному дню,

Счастье было общим достояньем,

И счастливец к вам вступал в родню.

Было лишь прекрасное священно,

Наслажденья не стыдился бог,

Коль улыбку скромную камены

Иль хариты вызвать мог.

Светлый храм не ведал стен несносных,

В славу вам герой искал меты

На Истмийских играх венценосных,

И гремели колесниц четы.

Хороводы в пляске безупречной

Вкруг вились уборных алтарей.

На висках у вас венок цветочный,

Под венцами шелк кудрей.

Тирсоносцев радостных эвое

Там, где тигров пышно запрягли,

Возвещало о младом герое,

И сатир и фавн, шатаясь, шли.

Пред царем неистово менады

Прославлять летят его вино,

И зовут его живые взгляды

Осушать у кружки дно.

Не костяк ужасный в час томлений

Подступал к одру, а уносил

Поцелуй последний вздох, и гений,

Наклоняя, факел свой гасил.

Даже в Орке судией правдивым

Восседал с весами смертной внук;

Внес фракиец песнью сиротливой

До Иринний грустный звук.

В Елисей, к ликующему кругу

Песнь слетала землю помянуть,

Обретала верность вновь подругу,

И возница находил свой путь.

Для Линоса лира вновь отрада,

Пред Алцестой дорогой Адмет,

Узнает Орест опять Пилада,

Стрелы друга Филоктет.

Ждал борец высокого удела

На тяжелом доблестном пути;

Совершитель дел великих смело

До богов высоких мог дойти.

Сами боги, преклонясь, смолкают

Пред зовущим к жизни мертвецов,

И над кормчим светочи мерцают

Олимпийских близнецов.

Светлый мир, о где ты? Как чудесен

Был природы радостный расцвет!

Ах, в стране одной волшебных песен

Не утрачен сказочный свой след!

Загрустя, повымерли долины,

Взор нигде не встретит божества, –

Ах, от той живительной картины

Только тень видна едва!

Всех цветов душистых строй великой

Злым дыханьем севера снесен,

Чтоб один возвысился владыкой,

Мир богов на гибель осужден.