Кипятильник тут же передумал встречаться с Артуром, поскольку не мог понять, какую игру затеял его бывший дружок.

Никто и никогда не мог уличить Жмота в необоснованных душевных порывах. За всю жизнь он никому не подарил даже канцелярской скрепки. А уж то, что компьютеры сразу же украли, вообще не лезло ни в какие ворота. Лев Евгеньевич сильно сомневался в том, что нашелся орел, способный облапошить такого аферюгу, как Артур.

Скорее всего, жадный Большаков по пьяной лавочке сделал подарок, а, протрезвев, инсценировал кражу.

Кипятильник потер рукой лоб. Нет, строить предположения пока рано! Лезть на рожон, не зная, какие козыри, прячет в рукаве Артур? Извините, покорнейше! Сначала он выведает все тайны Большакова и только потом отдаст его на растерзание Хряку.

– Как ты говоришь, зовут умельца, сделавшего дубликаты ключей?

– Прошка Макеев.

– И где он сейчас?

– В следственном изоляторе парится. Но против него ничего нет. Обычный алконавт. Скоро отпустят.

– Пока не отпустили, Гришенька, повидаться бы мне с ним. Кое-что перетереть.

– Нет проблем, шеф! У нас в СИЗО все схвачено.

– Вот и ладушки!

Прошка, между тем, томился. Он смотрел на узкое зарешеченное окно под самым потолком камеры и чувствовал себя вольнолюбивой птахой, попавшей в силки браконьера. На допросе пришлось подробно рассказать и о сделанных дубликатах ключей, и о ночных визитах к Менделееву.

– Спирт воровал, – крестился Прошка. – Был такой грех. Не отпираюсь! Но компьютеров не брал! Даже пальцем не притрагивался!

– А кто ж, кроме тебя, морда, мог кабинет информатики открыть? – спрашивали у Макеева.

– Кто-то знал, что я лишку хвачу и вырублюсь! Вот и воспользовался этим!

– Всей деревне известно, что ты вырубаешься, как только подушку видишь! Правду говори!

Несчастного Прошку мытарили не меньше двух часов, а, не добившись от него признания, запихали в камеру.

– Хорошенько подумай, как жить дальше будешь. Пять компьютеров это тебе хаханьки! Так законопатим, что только под старость на волю выйдешь!

Бортышев шел по длинному коридору изолятора вслед за охранником. Такое в его жизни случалось впервые. Каждую секунду Кипятильник ожидал услышать суровый приказ встать лицом к стене, но чаша сия его миновала. Он благополучно добрался до камеры, в которой сидел Макеев и кивнул охраннику.

– Оставь нас вдвоем, служивый.

Мучимый похмельем и сознанием собственной вины сторож поднял на посетителя, полные неземной тоски глаза.

– Гражданин следователь…

Кипятильник протянул страдальцу плоскую фляжку с коньяком, которую всегда носил с собой для того, чтобы быстро завоевывать доверие людей, подобных Макееву.

– Я не следователь, Прохор. Опохмелись малость, и о деле поговорим.

Прошка жадно присосался к фляжке и, вне всяких сомнений, выпил бы весь коньяк, но Бортышев вырвал свое угощение из его цепких пальцев.

– Ты мне при сознании понадобишься! Большакова знаешь?

– Бизнесмена-то? – Макеев довольно крякнул. – Как не знать? В моей деревне вырос. Я с его батей вместе слесарил.

– Ну, про твои слесарные таланты теперь все знают. Не за этим к тебе пришел. Попасти Артурчика сможешь?

– Как же я его попасу, из этой камеры?

– Сегодня дома будешь, придурок. Невелика птица, чтоб за казенный счет кормить!

Кипятильник вытащил из кармана бумажник, отсчитал несколько крупных купюр и протянул Прошке.

– Аванс. Если полезные сведения сообщишь, получишь еще столько же.

– Полезные?

– Ни на шаг от него не отставай и звони, коли Жмот себя подозрительно вести будет.