|
Если корабль сильно фонит и шумит, он будет проскальзывать по краю сферы. Упереться в оболочку, как в стенку, действительно нельзя. Но можно просто не доплыть до неё. Я слышал одну историю. Не поручусь, что правда, сам не видел и не знаю лично никого, кто был на том судне, но я склонен поверить. Это было коммерческое судно. Они тщательно проверились, все показатели были ниже нормы — но кто-то на борту слушал музыку. Слушал, как это называется… попсу в телефоне. Честно говоря, сомневаюсь, что Полудённое Море разбирается в музыке, но пусть будет попса в телефоне… Так вот: капитан в последний момент догадался, в чём проблема, отобрал этот телефон, и судно всё-таки прошло внутрь сферы.
Лета рассеянно кивнула. — А знаете, кто идёт нам навстречу? — Павел Григорьевич тронул Лету за локоть. — Это Лёшенька, наш полудённый штурман…
Лета страшно боялась, что кто-нибудь из отдела кадров всё расскажет матери, но Павел Григорьевич её успокоил. Он обещал всем объяснить и всех уговорить. Лета не очень-то ему верила. Со своими тридцатью плаваниями он был чистый учёный, а не чистый уговорщик… Но он не подвёл, и никто действительно не обмолвился Марине Витальевне о том, что Виолетта перевелась. А потом мама сама на пять месяцев ушла в море, и Лете стало не о чем волноваться — разве что о том, кто будет поливать цветы в их отсутствие. Возвращался «Зубарев» в середине сентября. Лета уже знала, что к этим числам в институте только-только установится расписание. Ничего важного она не пропускала. Сказать по чести, она не слишком-то ценила институт. Туда добираться от дома было недалеко, вот и все его достоинства. Как только её перевели по документам, мечта о штурманском училище ожила. Порой Лета открывала его сайт, ту страницу, где рассказывалось о тестировании полудённых, и заново, в тысячный раз читала об испытании. Или даже не читала — просто оставляла страницу свёрнутой. Ей самой это напоминало какое-то суеверие, вроде пятака в туфле во время экзамена — глупое, смешное, но неотвязное. В рассуждениях Леты логики было немногим больше, но она чувствовала странную уверенность в своей правоте. «Я пойму, — говорила она себе. — Я пойму, когда попаду в Полудённое Море. Я почувствую, смогу ли я водить корабли…»
Лета задумчиво поковыряла ногтем наплыв краски. Вокруг было море, только море, спокойное, искрящееся, солнечное, и солнце над ним. «Зубарев» шёл к заранее рассчитанному гидрологами сегменту. Менялись морские течения — становились быстрее и холодней. Точно указать место, где взойдёт Полудённое Море, никто не мог, но квадрат указывали почти безошибочно. В стороне полудённый штурман Лёша флиртовал с двумя девушками одновременно. Одна из девушек была скорей тётушкой, но Лёшу это не смущало. Он шутил и сам смеялся, размахивал руками и раздаривал комплименты. — Вадим, — спросила Лета, — а Лёша сколько раз ходил на полдень? Она успела выучить, как это правильно называется по-морскому: обязательно «на полдень», а не «в полдень» и тем более не «в Полудённое Море». Вадим вздохнул. — Это плавание — четырнадцатое. Лёша ловко прошёлся колесом. Девушки завизжали. — Дай угадаю, — сказал Вадим. Улыбка его показалась Лете печальной. — Ты про эту… фольклорную историю, да? — Какую историю? — О том, что Полудённое Море срезает с человека все слабости и оставляет только то, что сильно и жизнеспособно. Лета нахмурилась. Не сразу она поняла: Вадим говорит о том же, о чём говорил Павел Григорьевич. — Это сказка, — продолжил Вадим, не дожидаясь её ответа. |
