|
Я вдруг ясно представила, как она сидит у крематория рядом с мамой, испуганная и печальная, с густой челкой а-ля шетландский пони, крепко вцепившись в своего потертого голубого льва. Ей трудно будет смотреть на гроб своего отца, если старшая сестра не возьмет ее в этот момент за руку. Но я лежу здесь и лишь представляю, как Эми старается казаться взрослой и стойкой. Неожиданно по щеке покатилась слеза. Сегодня – день похорон моего отца, а я тут, в больнице, с головной болью и, наверное, сломанной ногой или чем-то в этом роде. И мой бойфренд в очередной раз меня подвел. Надо же, никто не приходит меня навестить, спохватилась я. Где взволнованные подруги и родственники, которым полагается сидеть вокруг кровати и держать меня за руку? Мама с Эми на похоронах, Лузер Дейв пусть проваливает, но Фи и остальные, где они? Я вспомнила, как мы навещали Дебс, когда ей удаляли вросший ноготь. Мы буквально разбили лагерь на полу палаты, носили Дебс старбаксовский кофе и журналы, сделали ей педикюр, когда палец зажил. И это всего лишь при вросшем ногте! Я тут валяюсь без сознания с капельницами во всех местах, а никому дела нет. Здорово. Просто хрен знает как расчудесно. Новая жирная слезища покатилась по щеке. В это время открылась дверь и вновь вошла Морин, неся поднос и пакет с ручками, на котором маркером было написано «Лекси Смарт». – О Боже! – сказала она, увидев, как я вытираю глаза. – Вам больно? – Она протянула мне таблетку и маленькую чашку с водой. – Это поможет. – Спасибо. – Я проглотила таблетку. – Но дело не в этом. Просто моя жизнь… – Я беспомощно развела руками. – Сплошное дерьмо, от начала до конца. – Вовсе нет, – возразила Морин. – Иногда мы смотрим на все слишком мрачно… – Поверьте мне, все действительно плохо. – О, я уверена… – Моя так называемая карьера зашла в тупик, бойфренд вчера не пришел на свидание, у меня нет денег, а из раковины в квартиру этажом ниже постоянно протекает зловонная ржавая вода. – Меня передернуло при новом воспоминании. – Наверное, соседи на меня в суд подадут. И еще у меня на днях умер отец. Воцарилась тишина. Морин была явно сбита с толку. – Все это звучит немного… странно, – произнесла она наконец. – Но я полагаю, все скоро изменится к лучшему. – Именно так говорила моя подруга Фи! – В памяти мелькнули сияющие зеленые глаза за пеленой дождя. – Но смотрите, я оказалась в больнице! – Я в отчаянии взмахнула рукой. – Как что-то может измениться к лучшему? – Не знаю, милая. – Взгляд Морин стал беспомощным. – Всякий раз, как начнешь думать о жизни, понимаешь: кругом одно сплошное дерьмо, – и становится только хуже! – Я вытерла нос и глубоко вздохнула. – Может ли это измениться сразу, одним махом? Разве бывает, чтобы жизнь наладилась как по волшебству? – Нельзя отчаиваться. Нужно надеяться, верно? – Морин сочувственно улыбнулась мне и потянулась забрать чашку. Я подала ее и вдруг заметила свои ногти. Вот это да! Что же такое происходит? Мои ногти всю жизнь представляли собой обгрызенные пеньки, которые я старалась спрятать, но сейчас они выглядели потрясающе. Чистые, опрятные, покрашенные бледно-розовым лаком и… длинные. Разглядывая их, я изумленно моргала, пытаясь сообразить, что случилось. Может, мы с девчонками закатились на ночной маникюр, или я что-то забыла? А ногти-то акриловые, не иначе! Какая-то потрясающая новая техника – я так и не смогла разглядеть место крепления искусственного ногтя, как ни старалась. – Ваша сумка здесь, – добавила Морин, указав на пакет у кровати. – Сейчас принесу сок. – Спасибо, – поблагодарила я, с удивлением глядя на пластиковый пакет. |
