— Кто-то их дал?

— И не только дал. Научил. И зелье варить, и слово говорить, и… людоловы опять же. Взяли многих…

— И… Соболеву?

Князь покачал головой.

— Боярыня не подсудна.

— Вот так?

— Против неё слово падчерицы, и сама понимаешь… этого мало. Еще холопы… были. Сгинули все, кто при ней состоял. По официальной версии, сбежали, но… я пробовал разные методы поиска.

— Не нашел.

— Не нашел… думаю… если попрошу… ведьмака. Он не откажет взглянуть?

— Не откажет, — идти было вроде бы недалеко, вон, ворота за спиной, а впереди дворец, к которому вытянулась узкая дорожка, кирпичом мощеная. И Стася не спешит.

Радожский тоже не спешит.

Им обоим совершенно не хочется туда, и потому тянут время, цепляясь за этот вдруг разговор.

— Думаю, они все где-то там… если не в поместье, то… получится найти, хорошо. Хоть какие-то доказательства будут. Она… из рода, который ныне власть немалую имеет.

— Тамановы? — предположила Стася. И Радожский склонил голову.

— А… сам… неужели он не верит?

— Странное дело. Сперва, когда говорил с ним, то Соболев зол был несказанно.

— Я заметила.

— Не на тебя. Я побоялся, чтоб он вовсе жену не зашиб… с ним отправился. А он только её увидел, и вся злость сгинула. Наоборот… она в слезы, руки заламывает, что, мол, оговорили от злости и зависти. Он верит. И… — Радожский запнулся.

— Говори уже. Ведьмы виноваты?

— Ведьма. Соболев тебе не друг. Он… дочь до сих пор не простил. Поговаривают, вовсе отсечь от рода хочет, — и кулаки Радожского сжались.

А Стася решилась коснуться его. Осторожно. Успокаивая.

— Может, она его приворожила… Лилечка ведь сказала, что он примороченный.

— Проверили в первую очередь. Я морока не увидел. И ведьмы… я обращался, сказали, что чист. Тут иное что-то… надо бы, чтоб ведьмак глянул… я про них читал. Не раньше. Сейчас. Информации сохранилось немного, но… из того, что понял, то я вижу лишь ту силу, которую пользую сам. Или вот ты. Или он…

— То есть, если приворот сделан на другой, то ни ты, ни ведьмы его не почуете.

— Верно.

Дворец приближался. И более он не казался Стасе ни изящным, ни очаровательным. Белесая мрачная громадина подслеповато взирала на неё. И во взгляде этом не было и тени приязни.

— С людоловами опять же, — Радожский поспешил найти ту тему беседы, которая показалась ему безопасной. — Я кого-то сумел допросить, но большей частью мелочь. А вот те, кто знал больше, вдруг да померли. Взяли и… только и вытянул, что не всех девок они на торг отправляли.

— А… куда тогда?

Стася прикусила губу, мысленно прокляв себя за любопытство. Понятно же, что и тут бордели имеются, которым тоже есть чем за товар платить.

Или…

— А вот то и интересно, что свозили их на Марфино подворье.

— То есть… ты же говорил, что оттуда увозили.

— В том и дело. Одних увозили, других привозили. И прислуга, что в разуме осталась, подтверждает, что время от времени у Марфы появлялись девицы, когда две, когда три, которых она держала наособицу. А потом девицы исчезали.

— Вот так…

— Кухарка упомянула, что аккурат тогда-то появлялся некий гость, которого никто не видел. Точнее гостья, ибо готовить было велено рыбу да молочное, сладкие каши, пироги с ягодой, пряники и прочее.