— Хорошо, — воин повел плечами и поглядел на существо, что лежало на земле, вывернув шею. Оно было мертво, и кажется, это обстоятельство удивляло несказанно. — Княжич…

Огромный человек, куда больше всех, кого когда-либо Ежи видел, лежал, раскинув руки, будто силясь землю обнять.

Ежи покачал головой: мертвецов оживлять он не способен.

— Зимогор! Убей его! — взвизгнул толстяк и опустился на землю, получив удар по макушке.

— Мешается, — пояснил князь Радожский и кулак потер. — А голова у него твердая…

— Кость же ж, — сказал Ежи, удивляясь, как сие самому Радожскому не понятно.

— Вы… — с земли поднялась темная тень, пронзенная клинком. Человек не способен жить с такими ранами. Но то, что встало, человеком не являлось. — Вы все одно не остновите госпожу…

Клинок в его руке коснулся бледного горла, отворяя кровь. И та хлынула потоком, питая заклятье.

Добровольная жертва.

Добровольная…

Волны замерли, и показалось на долю мгновенья, что не смирятся они, что не хватит этой вот гнилой крови, чтобы разорвать древние цепи.

А потом…

….потом вода поползла.

— Твою ж… — Радожский задумчиво потер руку. — Надо вниз, тут мы только если посмотреть…

— Надо, — Норвуд разогнулся, огляделся и, кивнув парню, сказал. — Этот долг я не забуду.

— Да уж… — Зимогор махнул рукой. — Там… там смута будет. Я… не хотел. Княжич клятву дал. Не хотел, но отец стребовал. А он… наследник. Разве можно ослушаться? Поверил. Клятву… на крови… и мы следом. Вы проклятье сняли?

— Временно, — вынужден был признать Ежи. — Я не ведьмак пока. Только учусь…

— Ничего… тоже хорошо. Помру человеком, — Зимогор мотнул тяжелой головой. — Тут тропа есть, аккурат к берегу, если… надо только осторожно.

— Веди, — сказал Норвуд и вновь волком обернулся. Да и прочие.

Ежи подумалось, что если верхами сесть, то… с другой стороны, волкодлаки неправильно понять могут, все ж не кони, если подумать.

— А с этим что? — Радожский, воровато оглянувшись, пнул толстяка в бок. — И девиц…

— Этого свяжи, — Ежи подошел к девушке, что застыла над котлом в неестественной позе. На запрокинутой шее выделились жилы. Глаза её тоже были раскрыты, а в них виделась пустота. В неё-то Ежи и заглянул.

Заглянув, кивнул.

И сказал:

— А они… я не уверен, что их можно вернуть. Выпили до капли, но… уйти не уйдут, а место тут тихое.

Относительно.

Пара мертвецов несколько портила общую благостность, но тут уж ничего не попишешь.

Мужичка перевернули на живот, стянули руки и ноги, сунули в рот мятую тряпку. Мелькнула мысль, что, коль ему горло перехватить, то всяко надежнее будет. Он ведь что? Мерзотный человечишко, от которого миру пользы никакой, вред один. А Ежи силы пригодятся.

В человеческой жертве сил много.

И он, испугавшись этой вот мысли, спрятал руки за спину. Отвернулся.

— Ты чего? — Радожский оказался рядом.

— Ничего… просто… если вдруг меня потянет убивать, то не медли, добре?

— Постараюсь, — кивнул князь с полной серьезностью. — Но ты уж тоже постарайся, а то ведьма проклянет…

— Сперва проклянет, потом отойдет. Она отходчивая. И хорошая, — Ежи понял, что улыбается.