И тут я услышал новый взрыв — стук тяжелого кулака в дверь нашей маленькой комнаты.

— Корабль сдан, вы должны пустить нас! — раздался голос из-за двери.

— В эту комнату нельзя, добрый господин, — ответил Перро.

— Теперь везде можно! Открывай! — удары в дверь сменились более громкими звуками — это пират пытался высадить преграду плечом.

У двери не было замка, да и баррикада была не особо прочной — каждый удар мужчины заставлял комод отодвигаться на несколько дюймов. Не пройдет много времени прежде чем пират достигнет своей цели. Перро знал это. Он держал свой меч — но в левой руке. Его правая рука была плотно прижата к груди, которая, кажется, снова начала кровоточить. На рубашке Перро растекалось красное пятно.

— Ты здорово заблуждаешься, матрос. Приведи капитана, и он подтвердит… Вам нельзя в эту комнату.

Меня поразило то, как Перро умудрялся сохранять голос спокойным, несмотря на боль и такую очевидную опасность. Я хотел спрятаться под кроватью или выбраться в иллюминатор, но набрался храбрости, глядя на наставника, и потому не стал предпринимать задуманного. Вместо того, я спрятался за Дымкой, поглаживая гриву лошади, чтобы та стояла тихо.

Стук в дверь прекратился, сменяясь тяжелыми резкими шагами. Из-за двери донесся глубокий голос.

— Я ищу человека по имени Перро. Открывайте!

Перро не казался слишком удивленным.

— Полагаю, Капитан Барам?

— Разумеется.

Передвинув комод, Перро с усилием открыл дверь. Терпеливо ждавший за ней мужчина был капитаном Барамом. Он выглядел одновременно как пират и капитан. Его одежда была похожа на ту, что носил Смайт, но была сшита из черного, а не синего материала. Его шляпа имела три угла и тоже была черной. Она была сделана из отличной старой кожи. Лицо капитана несли на себе следы многочисленных сражений, а борода была гуще, чем у Смайта. И все же он выглядел царственно — аккуратно подстриженный и так свободно державшийся. Складки на его лице говорили о года, проведенных на соленых океанских ветрах. Кожа пирата была такой же грубой, как и материал его шляпы.

— Идем, поговорим лично, — сказал капитан. Перро кивнул и вывел из комнаты нас с Дымкой.

На палубе, пираты положили между кораблями два трапа — толстые деревянные мостики. По ним, Барам провел нас на свой корабль.

Мы были не единственными, кто шел туда. Пара вооруженных пиратов стояла на другой доске, гоня по ней строй пленных. Лодыжки и запястья матросов капитана Смайта были обмотаны веревками. Люди были связаны между собой. Они шли, опустив головы вниз. Безнадежно и беспомощно.

В конце одной из колонн несчастных шла Джоэн.

Её голова была опущена, но не глаза. Они смотрели из-под спутанных волос. В них не было ни капли страха, как и покорности, читавшейся во взгляде старших членов экипажа.

Блуждающий взгляд девочки остановился на мне. Она, пленница, привязанная к пленнику перед собой, смотрела на меня. На меня, идущего свободно. На меня, стоящего рядом с пиратским капитаном. Джоэн замедлилась и подняла голову. Пират с силой ткнул её рукоятью тесака, но Джоэн даже не дрогнула и не отвела взгляда. Она смотрела прямо на меня, что-то шепча. И хотя её слова едва доносились до меня, а между нами оказалось большое расстояние, я ясно услышал девочку.

— Я прощаю тебя.

Прощаешь меня за что? — хотел я крикнуть. Но Джоэн уже прошла по доске и оказалась вне поля моего зрения, спустившись в трюм.

Перро дернул меня за руку, и я продолжил следовать за ним и Барамом в каюты капитана пиратов.

Оказавшись там, Барам открыл стеклянный шкаф — не стеклянный, понял я, а сделанный из волшебного стекла, известного, как стеклянная сталь, бесконечно более твердого и дорогого, чем обычное стекло — и снял с полки бутылку.