|
.. Огонь в печке продолжал гудеть. Медленно тикали часы, в медном маятнике отражался свет лампы. Луи казался слишком громоздким, слишком мощным, слишком грубым в этой чистенькой кухонке скромного рантье. Он сидел, свесив голову набок и перекосив плечи, и не знал, куда девать свои ручищи, на чем остановить свой бегающий взгляд. - Так говори же! - Да что я скажу!.. Он хотел налить себе еще, но Жюли схватила графин. - Хватит! Опять напьешься! Жюли находилась в состоянии болезненной нервозности. Она смутно чувствовала драматизм момента а цеплялась за надежду, что все станет ясно с одного слова. - Луи... этот человек, норвежец... это он должен был купить "Сен-Мишель" и стать твоим хозяином? Ответ был категоричен: - Нет! - Тогда кто он? Его никогда не видели у нас. Иностранцы сюда не приезжают... - Не знаю... Она продолжала настаивать, с чисто женским чутьем находя нужные слова. - Мэр же тебя терпеть не мог... Правда, что ты ужинал у него сегодня вечером? - Правда... Она задрожала от нетерпения. - Но тогда скажи мне хоть что-нибудь! Это необходимо. Или я подумаю, что ты... Жюли не договорила. Она была несчастна. Она смотрела на плетеное кресло, на печку, на часы, на вазу, разрисованную цветами. - Ты хорошо относился к капитану, я знаю! Ты сто раз это говорил, и если вы поссорились, то... Это нужно было объяснить. - Не подумайте чего-нибудь такого, господин комиссар! Мой брат любил капитана Жориса, и тот его тоже любил... Вот только... Но неважно!.. Луи не справиться с собой, когда у него заводятся деньги - он сразу все спускает... Капитан знал, что иногда он берет у меня деньги, и выговаривал ему за это... Вот и все! И если в конце концов капитан запретил ему приходить сюда, то потому, чтобы он больше не брал у меня денег. Но мне капитан говорил, что, в сущности, Луи - хороший парень, правда, с одним недостатком - слаб характером... - А Луи, наверно, знал, - медленно сказал Мегрэ, - что умри Жорис и вы получили бы триста тысяч в наследство! Все произошло так стремительно, что комиссар чуть было не оказался на полу. Луи навалился на него, пытаясь схватить за горло. Жюли пронзительно закричала. Комиссару удалось схватить на лету руку Луи. Медленным, но сильным движением он вывернул ее матросу за спину и прогремел: - Убери лапы! Жюли, прижавшись к стене и закрыв лицо руками, рыдала, издавая слабые безутешные крики. - Боже мой! Боже мой! - Будешь ты говорить, Луи? - отчеканил Мегрэ, выпуская руку бывшего каторжника. - Мне нечего сказать. - А если я тебя арестую? - Ну и что! - Следуй за мной. Жюли воскликнула: - Господин комиссар, умоляю вас! Луи, говори ради бога! Они стояли уже у застекленной двери кухни. Большой Луи обернулся. На багровом лице блестели глаза. Он состроил немыслимую гримасу и протянул руку к плечу сестры. - Лили, клянусь тебе... - Оставь меня! Поколебавшись, он шагнул в коридор, обернулся еще раз. |
