Бесценный Жемчуг обладал отцовской одержимостью. За долгие годы он узнал многое, что оценили бы во внешнем мире, но не отдавал себе в этом отчета.

Прошло сто лет со смерти Папы, когда любопытные крепостные дети обнаружили в спальне некроманта древний деревянный сундук. Обычно туда никто не заходил: дети считали комнату про́клятой. Но однажды девочку взяли «на слабо» – она отважилась войти и обнаружила сундук. Черноволосым созданиям Бесценного, к которым она принадлежала, храбрости было не занимать.

В сундуке оказались Папины дневники – семь томов, написанные узким разборчивым почерком.

Бесценный и не подозревал, что его отец вел дневники. Он перечитал несколько раз. По правде говоря, делать ему больше было нечего.

Папа начал вести дневники еще до того, как обосновался в Призрачных Землях. Многое из записанного было им после невольно забыто, а иные неприглядные события он стер из памяти намеренно.

Все семь дневников не были никак структурированы; записи велись спонтанно, хаотично. Автор мог бесконечно расписывать повседневные мелочи, лишь мельком касаясь чего-то важного для будущего читателя. Папа собирался писать обо всем, о чем боялся забыть. В основном о семейных делах, о Лаиссе и каком-то Котенке, а еще о прежних «дочерях»: не все они были мертвы, когда он их подбирал.

Папа вел дневник до своей последней минуты.

Он помешался на мемуарах не меньше, чем на Лаиссе. Именно дневники были главной причиной, по которой он не пускал Лаиссу в лабораторию.

Между страницами последнего дневника Бесценный обнаружил игральную, а может, гадальную карту. На этих страницах Папин почерк был уже неразборчив. Карта была нарисована от руки. Размером она превосходила обычные, на ощупь казалась липкой и немного вибрировала на ладони. Какой-то памятный сувенир?

Нет! Наверняка это ключ к Папиному летучему ковру!

Бесценный редко вспоминал о ковре, считая, что толк от него может быть лишь в экстренном случае. Он не совсем сгнил? Можно ли им пользоваться? Надо выяснить.

Читая дневники некроманта, узнавая о его ранних неудачах, Бесценный Жемчуг понял: отец давным-давно решил, что сын однажды прочитает все это и сможет завершить его дело.

Пусть и с большим запозданием, Бесценный возгордился. Папе трудно давалось общение с кем-либо, за исключением Лаиссы, а той обычно хватало одного лишь его присутствия. А Бесценный был эмоционально сдержанной копией отца – и питал к нему искреннюю любовь.

Осознав, чего хотел Папа, Бесценный решил исполнить это желание, пусть оно и не совсем совпадало с его собственными стремлениями. А еще он начал вести собственный дневник.

27. Наши дни: Игра с судьбой

Близнецы были недовольны, но помалкивали. Я сказал Старику:

– Не знаю, почему они хорошо себя ведут. В последнее время их мать совсем не выполняет свои материнские обязанности.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Я даже задумался, вдруг у меня и впрямь с головой неладно? Волноваться по пустякам как-то не по-костоправски.

Неужели я вконец раскис?

– Капитан, меня не подменили. Честное слово.

– Но?

– Вот именно «но». Между тобою и ею…

– Позволь внести дельное предложение. Уймись, на хрен. Не кипишуй и делай свою работу. Вправляй кости, штопай раны, лечи триппер. Записывай, что считаешь должным записать, а все остальное разрешится само собой. Как обычно.

Неплохой совет.

– Ты прав, Капитан. Спасибо за мудрый совет. Так и поступлю. И чего я сам не свой? Трясусь из-за всякой ерунды, которая вообще Отряда не касается.

– Чего тут непонятного, сынок? Ты побывал в Башне. Влюбился. А потом Госпожа отпустила тебя на волю.