— А мадемуазель Грас хорошо бы улыбнуться. Право, отличный повод — весна, птички поют. Знаете, что кричат эти ворчливые горлицы с раннего утра? «Смешной фотограф, смешной фотограф…» И верно, взгляните — какой-то нескладный чудак залез под черную попонку, выпятив зад… В цирке клоуны подобным образом изображают слонов… Извините, мадемуазель Грас, я в самом деле неудачно шучу. Нет ни малейшего повода для улыбки. Ладно, оставим аплодисменты клоунам, а улыбки кокеткам. Мечтательное настроение вам к лицу. Раз, два, три!.. Момент… И вы свободны, господа. Фото будут готовы через неделю.

Господин Тисо что-то чиркнул в книге и отдал Анне квитанцию.

Глава 5

— Так они встретились — Анна Грас и Мишель Тисо. — Вера сидела перед распахнутым потемневшим окном, вглядываясь в картины, только что промелькнувшие в ее воображении. — Ты бы сказал, Феликс, что я все придумала и моя выдумка не имеет никакого отношения к реальности. В этом наше главное отличие — ты ищешь правду в документах, записках, протоколах. Мне приносит открытия дуновение свежего воздуха, идущего… Откуда, откуда, в самом деле, приходит это ощущение подлинности, очевидности? Издавна считалось, что откровения смертным приносит Святой Дух. Касается легонько лба, словно ветерок, — и ты вдруг прозреваешь! Воображаю твою брезгливую мину и обвинение в бабском мистицизме. Умолкни и скройся. Моя история уже набирает ход…

Вера налила в чашку кофе, разбавила молоком, высыпала на блюдечко остатки чипсов и прищурилась, теребя волосы. Диктофон нетерпеливо подмигивал, свидетельствуя о желании поскорее услышать продолжение.

— Итак, весна 44-го… Не дождавшись срока исполнения заказа, Анна пришла в фотоателье Тисо. Строгая девочка в светлом пыльнике и строгими глазами под прямой челкой. На шее — воздушный газовый шарфик, примета тайного кокетства. Почему-то ей вовсе не хотелось разубеждать фотографа, назвавшего ее очаровательной.

В салоне фотоателье в этот утренний час клиенты не толпились. В клетке заливалась канарейка, подставлял солнцу жирные глянцевые листы экзотический фикус. А со стен улыбались, смотрели строго, важничали, заигрывали, дурачились, обольщали десятки запечатленных на фотобумаге лиц. За столом с книгой оформления заказов сидел сам хозяин мастерской Мишель Тисо: шерстяной альпийский жилет поверх белой сорочки с узлом аккуратного галстука, темная прядь, упавшая на лоб. Тренькнул звонок в дверях, Тисо оторвал взгляд от книги и увидел ту самую девушку, что два дня назад приходила фотографироваться с немецким офицером. Она старалась казаться старше, хмуря брови и с вызовом вздергивая подбородок. Немного смешной была и шляпка, похожая на однокрылого фетрового жука.

— Добрый день, мсье Тисо. Я хотела узнать, возможно, фото, что заказывал майор Вернер, уже готовы? — Она протянула квитанцию.

— Но я обещал сделать заказ к среде. Хотя… Постойте, постойте, мадемуазель, мне понятно ваше нетерпение. Скажу прямо: вы восхитительно фотогеничны. Я поторопился напечатать ваше милое личико. Вот: «Мадемуазель Анна Грас». — Господин Тисо протянул девушке жесткий конверт со снимками. — Взгляните сами.

Она взяла конверт и, продолжая смотреть на фотографа с насмешливым вызовом, изорвала бумагу на мелкие куски и выкинула обрывки в корзину.

— Спасибо. Вы очень любезны. Заказ оплачен. — С гордо поднятой головой Анна направилась к выходу.

— Погодите, я верну вам деньги, — окликнул капризную клиентку фотограф. — Или… или давайте сделаем вот как — я сфотографирую вас одну. Но в двух видах — на ту же сумму. Идет? Я немного психолог и понял, что мадемуазель не привыкла сниматься вдвоем.