Подвинув ногой труп, Косых рухнул в кресло и набрал номер полицейского управления. Заговорил в трубку отрывисто, едва справляясь с одышкой:

— Полиция? Капитана Шарнеля. Срочно! Ты, Шарнель? Ужасно, это ужасно… Я оказался прав. Маньяк не моя причуда… Да, да!.. Погоди, сердце прихватило… Он сбил женщину… Ту самую, которую подозревал в связи со мной. Засунул ее в машину, а потом явился пристрелить меня… Только что… Я успел выстрелить первым. Кажется, он мертв… Приезжайте скорее. Да поскорей же, умоляю! Я схожу с ума!

Глава 21

Вера стояла, прислонившись лицом к стене. Рядом с надписью «20 декабря 1944» она вывела кистью два креста, и от них побежали вниз красные капли.

— Михаил не выстрелил в Косых. Он хотел увезти тело Анны в лес, на их поляну с кустом шиповника, и там… Там убить себя. Ведь он обещал никогда не покидать ее. Ни-ко-гда… Вот и все… — Она обернулась и стала медленно сползать по стене на пол.

Глеб подхватил ее на руки.

— Здесь есть врач?

— Пустяки. Отпустите меня, — проговорила Вера. — Закружилась голова… Всего лишь буйная фантазия. Но вы, вы, Глеб, мы же вспоминали это вместе!

— Мистика какая-то… я просто держал вашу руку, и она вела меня в мои воспоминания!

— Похоже, мы оба немного больны.

Она взяла тряпку и стала яростно стирать с рук красную краску.

Глеб выпил залпом стакан воды.

— Я встречался со стариком Перцвалем. Тем самым, что продал портрет Анны Толстухе…

Глава 22

Уличное кафе ранним утром, пустые столики, дождь. За столиком под навесом привычно устроился с бутылкой вина опустившийся старик. Он еще не успел опохмелиться и смотрит на подходящего к нему мужчину с тупой враждебностью.

— Эй, мсье, е-е-если вы решили, что старый Перцваль будет лакать это п-п-пойло чуть свет с вами… — Он демонстративно отвернулся.

Глеб, а это был он, достал из кармана бутылку:

— Виски подойдет? Отлично, я так и знал. Гарсон! Еще бокал.

Торопливо выпив, старик оживился:

— Вас интересует а-а-антиквариат?

— Портрет в овальной сандаловой рамке, — уточнил Глеб.

— Портрет… Черт! На прошлой неделе отнес его Генриетте. Это толстуха, что содержит «Пыль веков». Жадная стерва. Заплатила копейки. А ведь какая работа! Работа Мишеля Тисо — это понимать надо! Может, он еще у нее? Если продала, не переживай, парень… Подыщу тебе что-нибудь получше.

— Вы знаете, кто изображен на портрете?

— Еще бы… Каждую ночь снится. Считай, шесть десятков лет! Не забывает Поля Перцваля!

— Поля?… — Глеб присвистнул. Картина сразу прояснилась. — У вашего деда был ресторанчик на берегу озера?

— Ну…

— Вы были знакомы с Мишелем Тисо?

— Ты, парень, от кого? От которых — от наших или от тех?

— Я от Анны, — сказал Глеб, опустив глаза.

— Так она жива? Живая осталась? А газеты писали: жертва маньяка погибла на месте… Мотоцикл… Он сбил ее, словно куклу… Я видел. Объясни, парень, ты учился, ты умный: почему человек такой слабый? Мотоцикл, железка — отобрал жизнь… Почему? — По морщинистым щекам потекли слезы, но старик даже не пытался утереть их. Лишь шмыгал носом в затертый рукав.

— Успокойся, отец. Давай лучше выпьем. — Глеб наполнил стаканы.

— Оно лучше, и вправду — лучше.