Вера молча смотрела на него, не понимая, послышались ли ей последние слова или прозвучали в самом деле. Слишком многое запуталось, и вовсе не осталось сил развязывать затянутые судьбой узлы.

— Простите, уже очень поздно… Был нелегкий день. Мне надо отдохнуть. — Она направилась в другую комнату.

— Постойте! Сядьте и молчите. — Взяв ее руки, Глеб усадил Веру в кресло. — Я должен договорить главное, иначе не решусь… — Он отвернулся, мучительно задумался и наконец решился: — Я не совершал бы всех этих подвигов во имя спасения чести далеко не безгрешного разведчика, если бы однажды… Однажды в моей недопроявленной картинке возникли новые детали.

Мне позвонила некая женщина, с которой я не виделся много лет. Вы давно не общались со своей двоюродной сестрой Маргаритой Вишняковой?

— Рита защитилась и сразу вышла замуж за японца. Они познакомились на каких-то спортивных соревнованиях. Мы ведь с ней не очень дружили после одного… глупого случая.

— Недавно она развелась, вернулась в Москву и разыскала меня. Мы выпили, простили друг другу прошлое… Я узнал, что Ритина кузина Вера живет с неким известным журналистом. Тем самым Феликсом… Вот тут я взбесился по-настоящему. Будто меня молнией шарахнуло! И надо же было, чтобы Верочка любила именно его! Моя Верочка! — Он рванул воротничок рубашки и схватился за сердце.

— Может, нам выпить немного вина или… я не знаю… Что-то от давления? — предложила Вера.

— С головой у меня все в порядке. Но выпью с удовольствием, — перевел дух Глеб.

Вера достала початую бутылку бордо.

— Вот, я лишь немного отпила.

— Сойдет.

Они выпили молча, боясь взглянуть друг на друга.

— Но… но почему… почему вы сказали «моя Верочка»?…

Он с трудом снял с безымянного пальца серебряное кольцо и протянул Вере.

— Это о чем-то говорит вам?

— Здесь инициалы Маргариты Вишняковой.

— И дата — 1985.

— Декабрь 1985-го… Иногда все кажется каким-то странным. Между бредом и… и мечтой…

Распахнув окно, она облокотилась на подоконник, вдыхая ночной воздух.

— Тебе плохо? — не на шутку испугался Глеб. — Где здесь кровать? Где в этом доме кровать, черт побери! Тебе надо прилечь.

Вера послушно прилегла на козетку.

— Мы на ты?

Глеб вздохнул:

— Как-то старомодно «выкать» матери собственной дочери.

…Дождь все сыпал по веткам каштана, отбивал чечетку на жестяном подоконнике. В комнате было тихо и как никогда — покойно. Никто не спал, но и разговоры иссякли. Мысли накапливали силу, чтобы прорваться неудержимым потоком. У ног Веры сидел Глеб, не выпуская ее руку.

— Я арестована? — Вера пошевелила рукой. — Пожизненное заключение.

— Вцепился намертво — боюсь упустить. Мне ведь тогда все время мерещилось, что я не туда попал — не в свои сани, не в свою жизнь. Маргарита — такая активная, обволакивающая. А рядом с ней — смешной пингвиненок в черно-сером неуклюжем лыжном костюме. Ты не заметила — однажды мы почти столкнулись в библиотеке.

— Я брала Франсуазу Саган.

— Ты листала книгу, и отсвет от бумаги ложился на твое лицо. Я аж задохнулся — таким родным показалось мне оно… И затаился, заслонившись пудовым словарем. Но было поздно — вспомнила тебя душа моя. Тогда еще вспомнила смутно, но все перевернулось, все пошло не так. Марго стала совсем чужой.