— Джанет, выпусти полностью закрылки, — приказал Спенсер. Она оттянула рукоятку до конца вниз. — Зачитывай скорость и высоту полета.

— 1000 футов… скорость 130… 800 футов, скорость 120… 700 футов, скорость 105. Снижаемся слишком быстро!

— Держи высоту! — закричал Трелливен. — Вы теряете ее слишком быстро.

Глаза разъедал пот. Спенсера почти лихорадило от напряжения. Никакие ухищрения не помогали, чтобы согласовать скорость самолета и стремительное приближение посадочной полосы. Каждую секунду она становилась все ближе и ближе. И Спенсер ощущал это с тошнотворным ужасом. Самолет мотало из стороны в сторону, гул двигателей то нарастал, то вновь стихал.

Бёрдек закричал на балконе вышки:

— Да посмотрите же! Он потерял управление!

Продолжая наблюдать через бинокль, за приближающимся самолетом, Трелливен закричал в микрофон:

— Выравнивайся! Ты слишком быстро снижаешься. И ради бога, следи, чтобы самолет не свалился. Выравнивайся, говорю тебе.

— Он понял вас, — сказал Гримзелл.

— Вверх, еще немного вверх, — настойчиво выговаривал Трелливен. — Если еще не включили сигнал тревоги в салоне, сделайте это немедленно. У пассажиров должны быть сиденья подняты, головы вниз.

Как только раздался высокий и резкий вой сирены, Байард с предельной силой закричал:

— Все вниз! Держитесь как можно крепче!

Согнувшись в три погибели в своих креслах, Джо и Газель Гриэр, страстные болельщики футбола, с тихой и мягкой заботой обхватили друг друга руками. Неловкий в своих торопливых движениях Чилдер пытался притянуть к себе жену, затем поспешно сам перегнулся к ней в кресло, прижав ее безжизненное тело как можно плотнее к креслу. Откуда-то из середины салона доносились слова молитвы, искаженные несдержанными всхлипываниями молящегося, а из дальнего конца вдруг раздалось восклицание одного из четверки выпивох:

— Боже, помоги нам!

— Молчать! — рявкнул Пейдодна. — Берегите дыхание!

В башне Гримзелл говорил в микрофон:

— Всем пожарным и спасательным машинам оставаться на местах, пока самолет не остановится. Он может внезапно изменить направление.

Трелливен сорвал с головы радиотелефон. Держа микрофон в одной руке, бинокль в другой, он вскочил на ноги.

— Сохраняй высоту, — настаивал он, — пока не будешь совсем близко над полосой. Сбавляй скорость мягко… Ну, давай! Кажется, все нормально…

— Проклятый дождь, — выругался Спенсер. — Я почти ничего не вижу.

Под ними была трава — это он еще мог разглядеть.

Впереди, казалось, уже виднелись неясные очертания посадочной полосы.

— Следи за скоростью, — предупреждающе продолжал Трелливен. — У тебя нос задирается вверх.

Сзади раздался общий вскрик нескольких голосов.

— Выровняй самолет прежде, чем коснешься земли, и приготовься к ветру слева… Хорошо… Пора кончать уже…

Самолет пронесся над началом посадочной полосы.

— Ну вот! — воскликнул Трелливен. — Вы идете слишком быстро, Спенсер. Выправьте нос! Давайте вверх! Сбавь газ совсем! Сдерживай, сдерживай! Не так быстро! Приготовься к боковому ветру. Сбавляй ход! Сбавляй!

На высоте нескольких футов от поверхности посадочной полосы Спенсер мягкими движениями штурвала пытался определить расстояние от бетонной дорожки до шасси. У него горло свело от ужаса, когда он понял, насколько выше находилась кабина пилотов в этом самолете, чем в тех, на которых он летал, и это делало бессмысленными все его расчеты.