палатки, он жмурился, не в силах сообразить, где он. Глаза Томаса налились

кровью, лицо было красным, распаренным. Наконец он разглядел Дика, который

связывал Олега.  Олег смущенно улыбался - неприятно доставлять людям такие

беспокойства.  Старый как-то рассказывал, что в средние века эпилептичек и

других ненормальных женщин называли ведьмами и даже сжигали на кострах.

     - Блоха,- сказал Томас,- всюду блохи... всюду твари...

     - Вы еще поспите,- сказал Олег.- Я не  скоро  в  себя  приду,  вы  же

знаете. Отдыхайте!

     - Холодно,- сказал Томас,- нельзя спать, мне скоро выходить на вахту,

опять барахлит компьютер, в него залезла блоха.

     - И зачем только мы пошли,- сказал Дик.- Нельзя было такую компанию в

горы пускать.

     - Больше некому идти,- сказала Марьяна.- Ты же понимаешь.

     Холод постепенно распространялся по всему телу, но это был не обычный

холод, а свербящий, тянущий жилы, как будто  множество  маленьких  льдинок

суетилось,  толкалось  в  груди,  в  ногах...   Голова    Томаса    начала

увеличиваться...

     - Ну вот,- сказал Дик,- вроде замотал я тебя сносно.- Не тянет?

     - Тянет.- Олег постарался улыбнуться, но скулы уже свело судорогой.

     - Слушай...- Дик обернулся,- а где коза?

     - Коза? Ночью я ее слышала.

     - Где коза, я спрашиваю? - Голос Дика  поднялся,  стал  мальчишеским,

высоким от злости.- Ты ее привязала?

     - Я ее привязывала,- сказала Марьяна,- но она, наверное, развязалась.

     - Где коза, я спрашиваю?

     Видно, раздражение, копившееся в Дико, должно было найти выход - коза

стала символом всех неудач.

     - Но сердись, Дикушка,- сказала Марьяна.  Она старалась укутать Олега

     - Здесь ей нечего искать. Почему ты ее не привязала?

     Дик вытащил из-под полога свой арбалет, сунул за пояс нож.

     - Ты куда? - спросила Марьяна, хотя отлично знала куда.

     Дик внимательно осматривал снег вокруг, ища следы.

     - Она вернется,- сказала Марьяна.

     - Она вернется,- повторил Дик,- только в виде мертвой туши. Хватит. Я

не хочу помирать с голоду из-за твоих глупостей.

     Дик рос и рос, скоро  он  достанет  головой  до  неба,  но  он  может

расшибиться об облака, ведь  облака  стеклянные,  твердые...  Олег  сильно

зажмурился и снова открыл глаза, чтобы изгнать  видение.  Томас  сидел  на

одеяло и раскачивался, словно беззвучно пел.

     - Марьяшка, согрей кипятку...- Олегу показалось, что голос его звучит

твердо и громко, на самом деле он шептал почти беззвучно.- Для Томаса. Ему

плохо.

     Марьяна поняла.

     - Сейчас, Олежка, конечно.

     Но она но отрывала глаз от Дика.

     - Я так и думал,- сказал Дик.- Она пошла обратно.  Вниз. За ночь  она

могла пройти километров двадцать.

     - Дик, останься здесь,- сказал вдруг Томас внятно и громко.