подстрелить добычу.

     Карта была нарисована чернилами еще в то время, когда были чернила  -

густая паста, которой заполнялись ручки.  Ручки Олег видел. Только они  не

писали.

     - Мы здесь,- сказал Томас.-  Уже  больше  половины  дороги.  Я  и  не

рассчитывал, что можно так быстро идти.

     - Погода хорошая,- сказал Олег.

     - Судя по всему, мы  здесь  ночевали,-  сказал  Томас.-  Должны  быть

следы, а их нету.

     - Сколько лет прошло,- сказал Олег.

     - Вот так...- бормотал Томас,- группа скал... три скалы, нет, четыре.

Ах да, чуть не забыл...- Он обернулся к Олегу: - Возьми это.  Без этого  в

корабль ни ногой. Помнишь?

     - Это... счетчик радиации, да?

     - Счетчик радиации, ты же знаешь, почему мы не могли оставаться,  там

была такая радиация. А мороз - это впридачу.

     - Может, поспите? - спросил Олег.- А потом пойдем...

     - Нет, оставаться нельзя.  Это смерть. Я за  вас  отвечаю...  Где  же

лагерь, надо глубже выкопать...  Мы их похоронили, но сил не было  глубоко

копать, понимаешь, обязательно надо глубже...

     Олег подхватил Томаса, который начал валиться с камня.

     Вернулся Дик, глядел, как Олег кутает Томаса  в  одеяла,  а  Марьяшка

хлопочет,  раздувая  костер,  чтобы  согреть  микстуру.  Дик  молчал,   но

казалось, что он повторяет: "Я же предупреждал".

     Олег сам отвинтил крышку фляги, понюхал коньяк -  запах  был  острым,

скорее приятным, но пить не  хотелось,  это  было  не  для  питья.  Поднес

осторожно к спекшимся губам Томаса, который  шептал  что-то  неразборчиво,

тот глотнул и сказал почему-то "скооль".

     Дальше пойти смогли только к сумеркам. Томас пришел в себя, его мешок

нес Олег, арбалет взял Дик.  Из-за этой остановки шли, вернее, карабкались

по откосу, усыпанному  громадными  неустойчивыми  камнями,  часа  два,  не

больше, потом стало плохо видно, и пришлось искать ночлег.

     Похолодало, небо здесь было совсем другого цвета - не  только  серым,

как в лесу, а приобрело к вечеру краски тревожные  -  красноватые,  и  это

пугало, потому что в небе не было надежности.

     Очень хотелось есть.  Олег готов был жевать камни. И еще наглая коза,

как только сняли и сложили на снег  мешки,  подбежала  к  ним,  попыталась

разбросать их клювом, будто люди только тем и занимались, что  прятали  от

нее еду.

     - Иди отсюда! - прикрикнул на нее Олег. Кинул в нее камнем.

     Коза отскочила с блеянием.

     - Не надо,- сказала Марьяшка.  На ней лица не было, даже почернела за

день, стала меньше, тоньше.- Она же не понимает.  Она думает, что ей дадут

есть. Ей больше надо, чем людям.

     В тот вечер Дик ударил Марьяну.

     Они  жевали  последние  кусочки  мяса,  сухие  ломтики.  Запивали  их

кипятком, это был обман, а не еда, потому что человеку надо съесть хотя бы

горсть ломтиков, чтобы почувствовать сытость.