— Поднимайся, слышь? — повторял маленький, словно до него не доходил смысл сказанного Виктором. — Вставай и бежи! Тебе есть где схорониться? Ехай в город! У тебя там живет кто? Или с нами пойдем. Но это хужее, лучше ты сам спрячься. Нас не найдут, а ты чего-нибудь про себя выдумай по дороге. Я как лучше хочу, парень! Слышь, эй! Или ты совсем тронулся?

Виктор с трудом разлепил затекшие веки. Чего он так старается? И кто из них двоих действительно тронулся?

— "Где ж ты, времечко лихое, когда можно было жить разбоем, да-да! Неужели это время не вернется никогда?" — сипло пропел Виктор.

Маленький испугался не на шутку.

— Ты чего это… вроде как поешь? — спросил он, совершенно ошалев.

— "Нам песня строить и жить помогает!" — уведомил Виктор. — А тебе, мразь, что нужно? Зачем вякаешь? Ты свое дело сделал, подонок, хочешь докончить, так я ведь ничего не имею против! Валяй, только поживее! И с концами!

Маленький обрадовался и сразу успокоился.

— Ну, заговорил по-человечески! А то ни черта не поймешь! Не то стихи, не то песни… Все странные какие-то… Ты поспеши к первой электричке, хочешь, я доведу? Ничего здесь не трогай, следов, слышь, не останется! Только уходить надо по-быстрому! Смывайся, парень, я ведь тебе добра хочу!

Виктор засмеялся.

— Добра хочешь? — переспросил он и сел. — Ты мне хочешь добра?! Звучит превосходно! Впечатляет во всех отношениях! Надо же, как мне неожиданно повезло: встретил в лесу друга! "Только раз бывает в жизни встреча"!

Руки судорожно, непроизвольно сжимались в кулаки, и маленький поджался и испуганно попятился.

— Ты чего, а? — забормотал он. — Ну, ты чего, психопат? Никогда чокнутого такого не видал…

И Виктор внезапно догадался, что произошло: из жертвы он превратился в глазах маленького в сообщника, в такого же преступника, убийцу, висельника, стал своим, родным и близким человеком, с которым можно и нужно закорешить, которому необходимо помочь. Поэтому он удостоился чести быть спасаемым.

Крашенинников усмехнулся. Ему, наконец, удалось встать и выпрямиться во весь рост. Он с трудом сделал шаг, стараясь не упасть, но маленький опять исчез, вновь как сквозь землю провалился. Тогда Виктор думал, что навсегда…

Словно в бреду, он добрался до станции и забился в пустой холодный вагон первой электрички. Всю дорогу он провел в тяжелом полусне. В Москве от него в страхе шарахались ранние прохожие, а милиционер на перекрестке вежливо поинтересовался, не нужна ли помощь. Виктор улыбнулся разбитыми губами и ответил, что с ним все в порядке, нормалек!

Домой он, конечно, заявиться не рискнул, а у Алексея родители недавно отбыли в отпуск на юг, поэтому, не размышляя, Виктор двинулся к приятелю.

Алексей тихо ахнул и отступил, открыв дверь, но не задал ни одного вопроса.

— Алексис, — сказал ему Виктор, с трудом открывая рот, — я должен пожить у тебя какое-то время. Неплохо бы вымыться и облиться йодом. Или зеленкой. Что имеется.

Алексей молча быстро раздел его и начал приводить в порядок, как умел. Лицо сильно щипало, но Виктор молчал. Особенно тяжко ныла левая рука.

— Врача бы, — осторожно предложил Алексей.

— Ни в коем случае! — отрезал Виктор. — Дай водки, и побольше! Можно аспирину. И чая…

Потом начался бред.

11

Как выяснилось позже, Татка категорически отказалась отправить Виктора в больницу, а Гера и Алексей молчаливо с ней согласились.