— Ты ведь сам только что объяснил, — сказала Таня и опустилась пониже. — Ты был влюблен…

— Влюблен?! — Виктор скорчил удивленную гримасу. — Я тебя умоляю! Влюблен… Да нет, ерунда! Мало ли что я сдуру брякну! По закону жанра! Хотя девка, конечно, оказалась прикольная. Нужен был кто-то, и ничего больше. Чтобы рядом кто-то болтался… Жест отчаяния… Я просто задал ей вопрос поэта: "Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?" А она взяла и ответила. Вот и все! Почему-то девушка слишком быстро и легко постигла предложенную мной игру в тесты. Вопрос — ответ, вопрос — ответ… Я жил тогда по инерции, не обремененный никакими стремлениями, усилиями и обидами. Впрочем, я до сих пор так живу… Я и женился по инерции. Это страшная сила, чудовищная, я не знаю на Земле ничего более безумного и зловещего, Танюша. Люди по инерции совершают самые трагические поступки и самые жестокие ошибки в своей жизни. Мне очень поплохело без тебя! Выпал в осадок… — Он помолчал. — И все это знали и обо всем догадывались, но делали вид, что у меня все хорошо и прекрасно. Мрак! Просто деваться было некуда от этой массовой догадливости и прозорливости! Какие они все — и Гера, и Алексис, и Татка, и Нина, и их родители! — были умные, тонкие, сообразительные! До тошноты, до отвращения! Мне иногда хотелось самому себе заехать по физиономии, а заодно съездить по уху Герке с Алешкой за эту никому не нужную, бессмысленную, светскую чуткость и осторожность, с которой они со мной обращались, за эту проклятую интеллигентность! Что толку мне было с Оксаниной бесподобной красоты? Одна только радость появилась: Ксения тут же проглотила арбуз… А я очень хотел ребенка.

Таня засмеялась.

— Танюша, — потянулся к ней Виктор, пытаясь обнять легко проплывающее между пальцами, скользящее облачко, — Танюша, скажи, почему у нас с тобой не было детей?

— Странный вопрос! — удивилась Таня. — Ты разве забыл, Витя, что сам всегда этого панически боялся и принимал всяческие меры? — Она снова засмеялась. — А я тебя часто нарочно пугала, что просчиталась и теперь непременно тебе кого-нибудь рожу…

— Господи, какой же я был дурак! — простонал Виктор.

— Ну почему же был? — лукаво поинтересовалась Таня.

— Язва! — отметил Виктор. — Но Ксения обладала одним немаловажным качеством, которое я всегда ценил в женщинах превыше всего: умением промолчать и не задавать лишних вопросов. Момент, Танюша, я сниму трубочку… Кто-то ко мне ужасно рвется. — Он лениво подошел к телефону. — А-а, это ты… я, понимаешь, не сразу врубился. Хочешь меня увидеть? А какой у тебя расклад? Нет, я сегодня до упора… Да пойми ты, кукла: у меня стоит срочная работа! Там конь еще не валялся! Да, это значительно важнее! Только не начинай выяснять отношения! Твое настроение мне по фигу! — Крашенинников раздраженно швырнул трубку. — Видишь ли, Танюша, — медленно сказал он, закуривая, — даже в сказках не всегда бывают счастливые концы: Лиса все-таки съела Колобка, растаяла Снегурочка, рухнул теремок! — Он улыбнулся. — Услышав в первый раз сказку про теремок, двухлетняя Танька заревела, как безумная! Я ее с трудом успокоил. С тех пор выбирал сказки лишь с чудесными развязочками. В них есть свой глубокий и прекрасный смысл, который мы часто недооцениваем и недопонимаем. Дети — куда более чуткие существа.

Когда родилась дочка, Виктор был потрясен, увидев не просто крохотное создание, а уже настоящую, только очень маленькую женщину: с женскими ножками, вытянутыми пальчиками, четко обрисованной талией.