Послушав увещевания советников, молодой король не развивал наступление на русские земли. Вильня, Полоцк, Минск остались у Литовского княжества. Киев и левобережная казацкая Украина удерживалась русским царем.

Пройдя решительным маршем всего за один месяц от Прибалтики до Карпат, Карл достиг земель, откуда недавно откатились остатки турецких войск и османской администрации. Он поставил перед собой вопрос: куда дальше? Генералы увещевали, что армия измотана, от восьмидесяти тысяч первоначальной численности осталось всего двадцать шесть, остальные рассеяны по гарнизонам Варшавы, Кракова, Львова, Гданьска, Белостока, умерли от болезней, некоторая часть погибла или получила ранения в стычках со шляхетскими отрядами. Из 230 мощных нарезных орудий, сметавших любую вражескую армию как крошки с обеденного стола, в боеспособном состоянии находилось менее половины, со значительным износом ствола. Боеприпасы на исходе, а их доставка за сотни километров от портов и заводов Швеции – несбыточная мечта, трофейные не подходят к нарезному оружию. Но, не встречая перед собой сколько-нибудь серьезного соперника, король рвался вперед. В шестнадцатилетнем возрасте, когда, казалось бы, сама удача несет тебя на белоснежных крыльях, трудно принимать осторожные и взвешенные решения.

Малороссийская окраина, израненная сражениями казаков с поляками, восстанием Богдана Хмельницкого и варварским отношением турецких властей, превратилась в практически безлюдную пустыню. Поэтому, застолбив север небольшими пограничными гарнизонами в чудом уцелевших селах, Карл повернул на Запад.

Приказав оставить в первом венгерском городе сотню человек, король на белом коне выехал в сторону Дебрецена. За ним, причудливо извиваясь, тащилась армия. Старшие офицеры понимали, что войска на грани бунта. Участилось дезертирство. Никакие трофеи и щедрые посулы не могли вдохнуть энтузиазм в измученных солдат, не успевавших восстановить силы во время коротких передышек. Не хватало продовольствия, лица осунулись. Но ничто не смущало начинающего полководца.

Облако пыли впереди, поднятое явно не одной сотней коней, изменило его ход мыслей. Подняв руку, монарх остановил колонну. Встреченное войско развернулась в цепь.

– Не более полутора или двух тысяч всадников, ваше величество, – адъютант доложил оценку генералитета.

От шеренги отделилась группа из семи человек. Впереди скакал моложавый полковник на великолепном вороном жеребце. Подъехав ближе, он представился:

– Полковник Австрийской императорской гвардии фон Мольтке.

Карл, не сведущий в иностранных языках, как и большинство правителей того времени, нетерпеливо дернул кистью руки. Повисла неловкая пауза, пока среди офицеров искали германского наемника. Тот начал неумело переводить. Потом представил короля.

– Надо говорить «император», – прошипел швед, но потом вспомнил, что для признания его императором нужна еще некоторая процедура.

– Встреча с вашим величеством для меня большая честь, – отреагировал австриец. – Рад приветствовать вас на земле Священной Римской империи.

– Так ли это? – горделиво спросил Карл. – Я вступил на территории, брошенные османами. Где ступила моя армия, там отныне Швеция.

Театральность высказывания несколько поблекла из-за непрофессионального перевода. Но фон Мольтке все понял правильно.

– Как ваше величество может убедиться, здесь уже есть армия – Венский императорский кирасирский полк. Вам угодно оспорить этот факт?

Надо было непреклонно смотреть перед собой. Но Карл не выдержал и оглянулся. Как же контрастировали холеные австрийские вояки на ухоженных конях с его изрядно поистрепавшимися шведами верхом на клячах, чьи худые бока едва не трескались на туго обтянутых ребрах. Ясно, что при десятикратном численном перевесе он победит. Но столь же очевидно, что поперек дороги выстроился лишь передовой отряд империи, которая смогла сдержать османский напор.