Утром 26 апреля 1672 года посол Франции посетил риксдаг и вручил ноту об объявлении войны. Шведы привыкли поспешать не торопясь, поэтому, когда «Ван Нааген» бросил якорь неподалеку от центрального острова и спустил катер, силы гарнизона еще даже не были предупреждены о пополнении в стане врагов.

Поднявшись на реданах, маленькое судно понеслось к пристани. Стокгольмцы еще никогда не видели глиссирующих плавсредств и удивленно таращились на диковинку.

Капитан «Ван Наагена» Бартоломео Мошаду сошел на берег в сопровождении группы матросов, вооруженных до зубов. Предупрежденные о его прибытии премьер-министр, глава риксдага, бургомистр и командующий гарнизоном Стокгольма заторопились к причалу. В своем большинстве люди немолодые, они неплохо провели весьма спокойное время регентства над юным Карлом XI и не поддерживали его авантюристический рейд в Польшу. Тем более не испытывали восторга по поводу войны с Францией и появления вражеских кораблей у стен города.

– Флот Французской республики и коалиции имеет честь атаковать вас, господа! – заявил Мошаду. Шведы переглянулись. Так войны начинаются на суше, а не на море.

– Его величество шведский король Карл XI в походе, господин капитан, и не может принять ваш вызов, – вылез военный комендант.

– При всем уважении, но я не уполномочен дожидаться короля, пока он соизволит начать воевать. Если армии в городе нет, объявляю его захваченным.

Шведские топ-менеджеры еще раз переглянулись. Португальский капитан нидерландского корвета во главе французского флота одним фактом своего нахождения здесь доказывал, что на страну обрушился мощный международный союз, воевать с которым нечем.

– Но король не простит нам, что город сдан без боя.

Бартоломео не рассмотрел, кто из делегации произнес последнюю реплику, и все же решил подать руку помощи.

– Вам нужны признаки штурма? Нет проблем.

Мохаммед и Тиит, внимательно слушавшие диалог, сняли бластеры с предохранителей. Нестерпимо белые струи плазмы ударили по огневым точкам фортов, охраняющих берега пролива. Одновременно залаяли девять орудий калибра 75 и 50 мм, разнося вдрызг припортовые строения.

Ломать – не строить. Трехдюймовый фугас разносит на бревна двухэтажный деревянный дом и очень серьезно разбивает каменный особняк. Десятки лет стараний шведской природы, вырастившей строевой лес, результат огромного труда рабочих превращаются в груду мусора от одного-единственного попадания.

Вдобавок, во многих строениях находились люди. Раздавленные компрессионным действием бризантного вещества, прошитые навылет осколками оболочки, расплющенные рухнувшими конструкциями и сгоревшие заживо от начавшихся пожаров, они стали первыми жертвами новой войны. К сожалению, миссионеры не изобрели лучшего средства приструнить зарвавшегося правителя, чем короткий демонстративный расстрел припортовой территории столицы.

– Так нормально? – спросил Мошаду, когда канонада смолкла, а побережье пролива затянул дым пожаров.

– Ва..в..вполне, – согласился премьер, с ужасом рассматривая плоды артобстрела.

– Тогда заканчиваем. Первое условие: над королевским дворцом французский флаг, там теперь оккупационная комендатура. Второе: все суда под шведским флагом перегоняются в озеро и ждут соглашения о репарациях по окончании войны. Третье, господин губернатор, от вас письменное подтверждение о капитуляции городского гарнизона. В остальном – живите, как жили. За всем проследит наш комендант. Всего доброго, господа.

Глядя на удаляющиеся корветы и разгружающееся транспортное испанское судно, шведские руководители задавали себе два вопроса: что это было и что будет дальше.

Продолжение трагикомедии наступило к вечеру. В город вошли датские корабли. Не встретив никакого сопротивления и увидев в порту единственный испанский галеон, капитан флагмана высадился на берегу, где утром стоял его португальский коллега.