«Ты мне предлагаешь руку и сердце, или потому что «так принято» во Франции?»

«Я несу какую-то чушь. Конечно, руку, сердце и остатки печени. Выходи за меня замуж!»

«Поняла. Мозги не предлагай, потому что, когда со мной говоришь, они тормозят. Ладно, подумаю. Подумала. Согласна».

39. Земля – 1. 30.04.2321. Тибет

– Дэвид Кинг, а это мой помощник Ларри О'Браен, – темнокожий крупный и представительный мужчина протянул руку главе Тибетского исследовательского комплекса. Франк Штрудель, пожавший за свою долгую жизнь тысячи рук, научился различать, когда данный жест означает радушие, уважение или просто исполнение приветственного ритуала. Сегодня он узнал еще один вид рукопожатия, которое не значит ровным счетом ничего. От посетителей веяло властью и угрозой. Служба безопасности Совета Земли – не шутка.

– Здравствуйте. Располагайтесь. Чем обязан?

– Располагаться нет времени. У нас артефакт перемещения, который вашим бывшим сотрудником оставлен на Тортуге у криминальной структуры. Нам нужно срочно на Землю-2 для активации гаджета в биополе фигуранта. Вот подтверждение на расход энергии на двух человек. Прошу выдать нам по комплекту десантного снаряжения.

– Нет проблем. Вопрос: вас в Париж, где Сартаков обычно находится, или в Китай, где есть эксперты по пространственно-гравитационным проблемам?

Совбезовцы мельком переглянулись. Они лишь недавно узнали о Земле-2 и не представляли ни обстановку, ни географию места командировки.

– Уточню. В Китае есть приемный портал. Выделенной энергии хватит на вас двоих в скафандрах, я еще пошлю контейнер с грузами для нашего гарнизона. Если в Париж – то только двое вас, в комбинезонах и минимумом вещей.

– Так. Сколько времени лететь из Китая в Париж? – вопрос задал помощник Кинга, также массивный, непонятной национальной принадлежности, смесь арабских, китайских и еще каких-то кровей, и такой же опасно-скрытный.

– Если будет попутный китайский дирижабль, дней пять. Морем – два месяца.

– Прикажите послать дирижабль.

– Простите, кому? Гарнизон не имеет летательных аппаратов, они ему не нужны. С Госсоветом Китая надо договариваться, они не наши подчиненные.

– Чушь. Чем, собственно, вы здесь занимаетесь?

Штрудель смолчал. Его бесконечно раздражали двое облеченных властью громил, совершенно не понимающих условий возложенной на них миссии.

– Не здесь, Ларри. Порядок наведем там. Про то, что услышали, доложим. Я принял решение. Отправляемся в Париж.

– То есть эксперименты с артефактом пространственного перемещения будете проводить сами, без физиков?

– Запишем результаты. По возвращении отдадим на обработку экспертам.

– Вас ни о чем не информировали, – вздохнул шеф Тибета. – Даже не сообщили, что не существует способа обратного перемещения. Это дорога в один конец, господа.

– Чушь. У нас есть артефакт. Разберемся и вернемся.

Бесполезно возмущаться, думал Штрудель. Дело не в них, а в самой системе, которая выбирает и растит напористых и некомпетентных исполнителей. Самые упорные выбиваются наверх, возглавляют систему и обеспечивают ее самовоспроизводство. Потому галактам так легко удалось внедрить своих марионеток. Они такие же, прямолинейные, конкретные, рубящие короткими фразами, как из строевого устава. Если бы не проведенная полсуток назад акция, подобная тому, которую устроил Сартаков перед прыжком «вниз», Франк заподозрил бы, что перед ним – галакты.

Агенты одели комбинезоны. У каждого в руках оказался контейнер.

– Что это? – спросил Штрудель. – На Земле-2 строгие законы по ввозу отсюда оружия и другого высокотехнологического оборудования.