– Откуда мне знать, не лжешь ли ты? Ведь для тебя самое главное – сохранить свою деревню. Дом Синанджу!

– Мы с тобой оба прекрасно понимаем, что человек этот из моей деревни. И я сделаю все, чтобы спасти ему жизнь! Надеюсь, и ты тоже. Докажи, что ты хороший сын. Постарайся для него и деревни Синанджу.

Римо поднялся.

Чиун положил голову Санни Джоя себе на колени.

– Что надо делать?

– Против мышиной болезни всегда хорошо помогало вино из змеиного яда.

– Любая змея сгодится?

Чиун кивнул.

– Да. Лишь бы была ядовитая.

Римо выскочил из пещеры и спустился с горы. Оказавшись среди пустыни, он закрыл глаза и стал вслушиваться – казалось, не только ушами, но и всем телом. Стояла ночь. Все змеи, должно быть, попрятались по норам.

Внезапно Римо напрягся и решительно зашагал на звук – биение крохотного сердца.

Но то была мышь. Он со злостью пнул песок. Вторая мышь завела его в густые колючие заросли ежевики.

Римо наконец стал различать биение сердец теплокровных и теперь старался отыскать только пресмыкающихся.

Вот она! Полосатая красно черная коралловая змея.

Римо сунул руку в заросли, и змея, сделав молниеносный выпад, попыталась его укусить. Но клыки, наполненные ядом, вонзились в пустоту. Человек вовремя отдернул руку и тотчас ухватил змею чуть ниже головы. Шипя и извиваясь, она обвилась вокруг его руки, но он, зажав ее что было сил, продолжал охоту.

Рогатая гремучка, что неспешно ползла по склону дюны, почувствовала приближение Римо и попыталась удрать. Тот схватил таки ее за голову свободной рукой, и вот, крепко сжимая двух разъяренных, смертельно ядовитых змей, бегом бросился к горе Красного Призрака. Сердце его было преисполнено тревоги и надежды одновременно.

И еще в нем шевельнулось леденящее душу предчувствие, что, придя, он найдет отца мертвым.

* * *

Санни Джой Ром то приходил в себя, то вновь проваливался в забытье. Мастер Синанджу тем временем, выбрав кораллового аспида, выдоил его над небольшой глиняной плошкой, которую сам выдолбил из куска песчаника. Зубы беспомощно барахтающейся змеи впивались в края плошки, из них сочились прозрачные желтоватые капли яда. Продолжалась процедура, наверное, с минуту, но Римо она казалась вечностью.

Кореец добавил в плошку воды, взял два прутика, потер между ладонями, и вскоре появился дымок.

И вот уже яд кипит в плошке на маленьком огне.

– Поможет? – встревоженно спросил ученик.

– Хорошо бы добавить корень женьшеня, – деловито заметил Чиун.

– Но разве добудешь в пустыне женьшень! – с горечью воскликнул Римо.

Чиун поднял на него глаза.

– Ты должен быть готов к любому обороту событий.

– Легко тебе говорить! Ведь он не твой отец.

В этот момент Санни Джой снова приоткрыл глаза. И увидел Чиуна.

– Эй, вождь!.. Как поживаешь?

– Неплохо, брат. А ты?

– Мое время подошло к концу.

– Не стоит об этом.

Санни Джой перевел взгляд на Римо.

– А я думал, ты мне снишься... Ведь старик говорил, что ты погиб во время парашютного десанта.

– А мне говорил, что ты погиб.

– Как это понимать, приятель? – спросил Санни Джой Чиуна.

– Так было надо, – ответил кореец, не отрывая глаз от кипящей в плошке жидкости.

Римо выдержал паузу, затем, нервно сглотнув, произнес:

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

– Нет? А кто же тогда?

Римо извлек из бумажника сложенный вчетверо листок с наброском. Развернул и поднес портрет матери к сузившимся от боли глазам Санни Джоя.