Джейкоб колеблется, понимая, что пойман с поличным.

– Догадался.

Я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на сына. Даже не глядя мне в глаза, он чувствует мой укоризненный взгляд.

– Ладно! – признается он. – Я вчера услышал об этом по рации.

Я вижу, как он раскачивается на стуле, как заливаются румянцем щеки.

– И?

– Поехал туда.

– Что сделал?

– Вчера вечером. Я взял велосипед…

– Ты поехал на велосипеде в собачий холод до шоссе…

– Ты будешь слушать или нет? – спрашивает Джейкоб, и я прекращаю задавать вопросы. – Полиция обнаружила в лесу тело. Детективы склонялись к версии об изнасиловании и убийстве…

– Боже мой!

– …но улики не подтверждали их предположение. – Он просто сиял. – Я раскрыл это дело раньше полиции.

У меня от удивления отвисла челюсть.

– И полицейские одобрили твое вмешательство?

– Ну… нет. Но им необходима была помощь. Они двигались в совершенно неверном направлении, когда обнаружили раны на теле умершего…

– Джейкоб, нельзя вот так, с бухты‑барахты, приезжать на место совершения преступления! Ты же не полицейский!

– Да, я – гражданское лицо, которое лучше разбирается в криминалистике, чем вся местная полиция, – возражает он. – Я даже позволил полиции приписать все заслуги себе.

Я представила, как к нам домой приходит полиция Таунсенда, чтобы попенять мне (в лучшем случае) или (в худшем) арестовать Джейкоба. Разве вмешательство в полицейское расследование не является правонарушением? Представляю последствия этого визита, когда станет известно, что тетушка Эм – мастер давать советы – не знает, где бродит по ночам ее собственный сын.

– Послушай меня, – говорю я. – Ты больше никогда не будешь так поступать. Никогда! А что, если было совершено убийство, Джейкоб? А если бы убийца начал охотиться на тебя?

Я видела, что он размышляет над сказанным.

– Тогда, – отвечает он, буквально восприняв мои слова, – я бы очень быстро убежал.

– Считай это новым неписаным законом: ты не будешь тайком ускользать из дому, не предупредив меня.

– С формальной точки зрения, я не ускользал тайком, – возражает он.

– Джейкоб, помоги мне…

Он кивает:

– Не бегать тайком на места совершения преступлений. Понятно.

Потом он взглянул мне в глаза – это случалось настолько редко, что я затаила дыхание.

– Но, мама, серьезно, жаль, что тебя там не было! Ссадины на теле погибшего…

– Джейкоб, этот человек умер ужасной, мучительной смертью и заслуживает хоть немного уважения.

Произнося эти слова, я уже видела, что он не понимает их смысла. Два года назад на похоронах моего отца Джейкоб спросил, откроют ли гроб, перед тем как опустить его в землю. Я подумала, что он хочет попрощаться с любимым дедушкой, но вместо этого Джейкоб прижал ладонь к холодной, похожей на пергамент щеке моего отца. «Я просто хотел узнать, какие мертвецы на ощупь», – объяснил он.

Я беру газету и складываю ее.

– Сегодня ты письменно принесешь детективу извинения за то, что помешал его работе…

– Я не знаю, как его зовут!

– Найди по Интернету, – советую я. – И считай, что ты под домашним арестом, пока я его не отменю.

– Под домашним арестом? Ты имеешь в виду, что мне нельзя выходить из дому?

– Нельзя, только в школу.